Игорь Михайлов - Вторник. №16, ноябрь 2020. Толстый, зависимый от дня недели и погоды литературно-художественный журнал

– Да-а, – снисходительно улыбнулся Юрий Кириллович, – вижу, в людях ты окончательно разочаровался.

– Нет, почему? – возразил Дубовской. – Простые русские люди… Я не национальность имею в виду, а тех простых людей, что живут на нашей горькой земле. Так вот, наши люди, простые люди, всегда были чисты и великодушны. Я вот тут намедни вышел из магазина и бумажник как-то так неловко в карман куртки сунул, что он тут же возле крыльца гастронома и вывалился. И сумма там была приличная. Так меня парень догнал: вы, говорит, кошелёк потеряли. Может, мне, конечно, просто повезло на хорошего человека.

– Тебя вообще в съёмочной группе, как я помню, уважали, любили даже.

– Знаешь, – скривил губы Сергей, – дёшево она стоит, эта любовь съёмочной группы. Так любят любого диктатора. Режиссёра-постановщика любят и дружбу с ним поддерживают, пока он кино снимает или в перспективе может с новой картиной запуститься. Они любят свою настоящую и потенциальную зарплату, а не режиссёра.

– Вот я и предлагаю тебе взяться за новый проект, чтобы все тебя полюбили. Давай, Серёжа, вернёмся в кинематограф. Ей-богу, тема этого заслуживает.

– Какой кинематограф?! – воскликнул Сергей так громко, что на них оглянулись прохожие. – Где у нас кинематограф? У нас давно уже не кинематограф, а медведкоматограф.

– То есть? – не понял Просекин.

– А то и есть, что Медведков всё под себя подмял. Это ж целый спрут образовался. Новым директором Департамента кинематографии назначена его крестница. Её отец, Борис Любезнов, ректор театрального училища, давний друг Медведкова. Они соседи по усадьбам. Забор в забор. Министра культуры тоже Медведков поставил. Специально в резиденцию президента в Сочи летал. Просил, умолял оставить эту кандидатуру. Ведь все надеялись, что его уже турнут с этого кресла. Нет, Медведков президента уговорил. И теперь этот министр так называемой культуры или так называемый министр культуры – его, Медведкова, марионетка.

– Ну, раз всё так зависит от Медведкова, давай с ним встретимся. В конце концов, запишемся на приём как к секретарю Союза кинематографистов.

– Бесполезно.

– Ну почему?

– Во-первых, потому что он сегодня делает только то, что приносит лично ему дивиденды. А во-вторых, он тебя мило встретит, будет рассуждать о любви и преданности Отечеству, о его великой истории и ратном подвиге, рассуждать очень красиво и грамотно. Он же, ко всему прочему, актёр клёвый. Полностью накроет тебя своим обаянием. С потрохами купит. Ты просто готов будешь схватить триколор и маршировать по Тверской прямиком на Красную площадь. Он и наобещать может золотые горы. Только не сделает ни хрена. Даже пальцем о палец не ударит. Тут же о тебе забудет. Потому что он занят только собой, любимым и великим. Он и президенту верный опричник только потому, что перед ним президент России-матушки. А будет другой президент, он и перед ним так же на задние лапки встанет. Даже независимо от того, какие политические идеи тот будет продвигать. Хоть прямо противоположные идеям предыдущего народного избранника. А почему? А потому, что он думает одно, говорит другое, а делает третье. Потому, что он Медведков. Ты, кстати, неправильно его фамилию произносишь. Надо ударение делать на последнем слоге. Он сам так всех учит. И правильно учит, потому что если делать ударение на втором слоге, то, получается, что фамилия происходит от очень неприятного насекомого-вредителя. Ты когда-нибудь медведку видел, нет? А я в детстве в селе на Украине, у бабушки в огороде, на неё наткнулся – так бежал как ошалелый. В хату, да с ногами – на старый диван с обшарпанным дерматином. И дрожу, как суслик. Чудище жуткое. Она и пяти сантиметров не будет, но показалась огромной. Бурая, длинная, мохнатая, и передние лапы загребущие – вроде как у рака клешни.

– Да уж, – посетовал Просекин, – презрению твоему нет предела.

– Есть основания, – подтвердил Сергей. – Я, ещё когда актёром начинал, его просто боготворил. Он, согласись, в советское время настоящее кино делал. Как-то однажды я, наивный, восторженный юнец, после очередной его премьеры всю ночь ему письмо писал. Опустил в почтовый ящик, и вскоре приходит ответ. Не он пишет, а его ассистент Ася Лютикова. Пригласила на «Мосфильм», чтобы сделать фотографии: у Медведкова, дескать, своя актёрская картотека. Я, конечно, прискакал: уж очень хотелось у Медведкова сниматься. Да кто тогда не хотел? Все актёры – с радостью бы! Это ж кино было. Не то фуфло, что он сейчас лепит. Будто совсем другой человек эти поделки снимает. А почему?