Кристина Ромашкина - Мини-рассказы

Боль была нестерпимой. Так много было сказано… нет, не сказано выкрикнуто, выказано.

Её душа рвалась на части – столько боли. Казалось, что она вырывалась, выползала, едкая, жалящая, давящая.

Боль! Любовь – это дар! Любовь – это труд! Любовь – это счастье… Но рядом всегда ходит боль. Боль разит наповал. Хотя нет, сначала наносит лёгкий удар, проверяя на прочность. Потом делает более глубокий надрез. Ты удивляешься – что это? кровь? слёзы? Оказывается – это душа! Она выдавливается из раны по капле. Сначала и не замечаешь.

И вот, набравшись силы, боль наносит последний удар – коварный, но точный.

И всё! Душа рвётся на части.

Она кричала от боли. Ты слушал молча – тебе нечего было сказать в ответ.

В небе раздался гром. Он встряхнул. Сначала на тебя упала одна капля, потом другая. И через секунду дождь обрушился на вас сверху.

По её лицу текли слёзы или это был дождь? Только она вдруг умолкла. Дождь смывал боль, дарил очищение.

Такая маленькая в пелене дождя, она была такой родной, такой беззащитной.

Махнув рукой, она пошла прочь.

Дождь. Боль. Одна!!! НЕТ!

Ты догнал, развернул и припал к её губам. Горячие, мокрые, со вкусом дождя.

Сладко. Щемяще. Правильно.

Сцена. Зажигается рампа. Музыка заполняет тишину. На сцену выбегает Он. И зал замирает – душа на разрыв. И не важно, что именно он поведает тебе, о требовательный зритель, важно другое.

Танец – это не набор элементов…

Это не только складный сюжет, бьющий по сердцу. Танец – это маленькая жизнь. И тот, кто выходит на сцену, проживает её вновь и вновь – Рождение и… нет, не смерть (смерть – это банально) …и Вечность.

Прыжок ввысь – это не просто рывок – это полёт. Понял ли ты это, зритель? Успел ли уловить нюанс? Стремление ввысь у человека заложено с детства. Помните, « Почему люди не летают, как птицы?»…

Почему не летают? – всмотритесь, танец – это полёт. Но не каждому дано передать, показать этот полёт.

А ты… Ты этим живёшь, дышишь, ты паришь над сценой, даже если просто проходишь её по диагонали.

Но вот ты раскинул руки и бросился вперёд. Ещё секунда и обрыв. Так обнажать душу может только тот, у кого есть Дар. Можно десять лет ходить на танцы, потом закончить хорягу, но танцевать так не научиться – не дано! Дар нужно заслужить!

А для тебя танец – это твоё ВСЁ. И ты делишься этим всем со зрителем, с теми, кто рядом на сцене. Ты отдаёшь себя без остатка. И это только кажется, что без боли. Попробуйте оторвать часть себя… Нет?! Не можете? А он каждый раз так на сцене – отрывает часть себя – эмоция через край, нерв на пределе… Взлёт, разрыв, боль – наслаждение.

Только поймут ли?

Не все.

Но Дар в себе самом не утаишь – он разрывает изнутри…

Танец – это жизнь. Сцена – это боль. Ты Танцор. И это не просто слово!

Ясная тёплая летняя ночь постепенно накрывала город. Улицы вздыхали, то тут, то там вспыхивали огни в окнах. Машины проезжали по магистралям города уже реже. Ночь укрывалась бархатным ковром с бриллиантами звёзд. Казалось, звёзды зажигались наперегонки с окнами. Ветер лениво играл в ветвях уснувших тополей.

Ночь была полна звуков, но мужчина не слышал этих звуков. Он вышел на балкон и глядел на луну. Небо, лето, звёзды, луна – всё как тогда, очень давно. Казалось, та ночь была в другой жизни. Огонёк сигареты вспыхивал во мраке ночи, пепел сигареты тлел и падал медленно кружась. Мужчина не сделал ни одной затяжки, а сигарета уже закончилась. Последние искры вспыхнули и погасли. А он так и не заметил. Почему именно сегодня он вспомнил о ней? Столько дней пролетело, сколько лет? Всё проходит, время лечит, но эта рана не проходила.

В ресторан с друзьями они припозднились, но не волновались – столик был заказан и оплачен. Первые полчаса поздравления продолжались – мужики перекрикивали друг друга. А он улыбался – всё и все казались красивыми, радостными, счастливыми. Хотелось обнять весь мир, закричать от радости или в эйфории. К этому он так долго шёл. Через полчаса все угомонились. Зазвучала музыка Юры Шатунова – щемящая, волнующая и чарующая. Почему ему нравился Шатунов, он бы никому не объяснил. И хотя тщательно скрывал в своём возрасте это, кто-то узнал. И эта песня звучала для него. «Тишина» – так называлась эта песня. Друзья решили потанцевать – ресторан, музыка, веселье, мишура. И хотя у Шатунова вечер был вдвоём с тишиной, здесь не было тишины. Он остался за столом один. Осмотрел зал, нет, никаких планов и конкретики не было. Была эйфория.