Эдуард Барсегян - И смерти нет – невыносимо!

– Я не могу ответить на этот вопрос, – сказал извиняющимся тоном Страдивари. – Это прерогатива ученых мужей, и мне, если честно, как-то все равно. Меня интересует сама музыка, а не побудительные явления, связанные с ее происхождением. Более того, мне кажется, ни один великий композитор не сможет объяснить, откуда возникла мелодия в его голове и, как ни странно, ответить на вопрос: что есть музыка?

– Прекрасный ответ! – согласился Паганини. – Меня устраивает такое мировоззрение по отношению к любому творчеству. Если позволите, господа, я хотел бы сейчас послушать великого Антонио Вивальди. Многие его произведения требуют виртуозного владения инструментом, в частности, «Лето» из цикла «Времена года».

– Разумеется, я исполню Ваше желание, – обратился Вивальди к Паганини, – собственно, это одна из побудительных причин, что мы здесь собрались. Но почему бы Вам самому не раскрыться перед нами?

– Не знаю, – честно признался Паганини, – Возможно, у меня появится настроение чуть позже. Кстати, я забыл огласить дату своей смерти. Это произошло в Ницце 27 мая 1840 года.

– Обстановка на действующем вулкане, которую мы не в состоянии были видеть при жизни, не располагает к спокойной музыке, поэтому слушайте третью часть «Лета», – сказал Вивальди, и в ушах слушателей взорвался «Шторм». А Этна ответила еще одним своим кровоизлиянием.

После того, как закончилась мелодия, Страдивари продолжил:

– Не думаю, что со стороны маэстро Паганини прозвучал упрек из-за отсутствия здесь Дель Джезу, но считаю себя обязанным пояснить, по какому принципу были отправлены приглашения. Здесь присутствуют лишь все гениальные композиторы, которые когда-либо существовали на земле. К моему искреннему сожалению, отказался от участия лишь Людвиг ван Бетховен, который родился 16 декабря 1770 года в Бонне и умер в Вене 26 марта 1827 года. Хочу пояснить его позицию по этому поводу. Это отнюдь не высокомерие. Более того, он преклоняется перед всеми вами, что я понял из разговора с ним. Его буквально бесит другого рода преклонения – перед людьми, находящимися у власти, чего он никогда не скрывал. Более того, даже демонстративно проявлял это. Известен эпизод, когда они гуляли вместе с Иоганном Вольфгангом Гете в Теплице и случайно встретились с императором Францем. Если Гете согласно этикету, поклонился императору, то Бетховен, лишь притронулся к шляпе, не останавливаясь, пройдя сквозь толпу придворных. Такого рода эпизодов было множество, и самым известным – отказ посвятить свою третью симфонию Наполеону, когда тот объявил себя императором. Поэтому у Бетховена появилось отвращение ко всякому роду собранию людей, где могут звучать панегирики. Возможно, ошибаюсь, но я так понял причину его нежелания находиться сейчас среди нас. И как бы извиняясь, он попросил послушать его «Бурю» в знак своего почтения ко всем здесь присутствующим. Выполняю его просьбу.

И над Этной прозвучала музыка Людвига ван Бетховена.

– «Смерть есть подлинная конечная часть нашей жизни. Я так близко познакомился с этим подлинным и лучшим другом человека, что образ смерти для меня не только не заключает в себе ничего пугающего, но, напротив, дает немало успокоения и утешения! И я благодарю Бога за то, что он даровал мне счастье понять смерть как источник нашего подлинного блаженства». Это цитата из моего письма отцу. Через четыре года 5 декабря 1791 года я умер в Вене. Мое имя Вольфганг Амадей Моцарт, и родился я 27 января 1756 года в Зальцбурге. Эти слова мне пришли на ум после прослушанной сейчас мелодии Бетховена. С Бетховеном я познакомился, когда ему было 17 лет. Прослушав его, я понял, что передо мной незаурядный композитор. Но что-то в этом юноше было нервное и неспокойное. Любой композитор эмоционален, однако в нем была какая-то угрюмость. Позже я узнал, что у него больна мать, которая вскоре скончалась. Заботу о младших братьях ему пришлось взять на себя. Произошел страшный конфликт между чувством долга и врожденной гениальностью, которая невольно рвалась наружу. Это мое виденье причин его озлобленности на власть. Но это удел всех творчески одаренных людей. Однако не каждый может с этим смириться. Бетховен не смирился и со смертью, не в пример мне. Поэтому его отказ прийти сюда не признак высокомерия или неуважения по отношению к нам. Это всего лишь обида за свою жизнь. Все гениальные люди проходят через унижение, но не у всех находятся силы простить. Я знаю, что Бетховен слушает сейчас нас, поэтому исполню для умиротворения мою «Маленькую ночную серенаду».