Эдуард Барсегян - И смерти нет – невыносимо!

Сын Марии не успел осознать свою смерть, поскольку после страшной боли на кресте пришла невесомая легкость, а на зов к матери он получил быстрый ответ. Она пришла почти мгновенно и, как всегда, вместе со Стариком. Как только люди не описывали смерть! А оказалось тривиально просто. Наука требует любую гипотезу подтвердить опытом. А как быть, если не создан механизм материализации идеи? Не дав однозначного определения душе, наука обязывает ее визуализировать. Неужели подавляющее число человечества во все времена ошибалось, веря в свое существование после смерти? Да и Сын Марии не верил в свои путешествия в прошлое, объясняя их как фантазии, реализованные во сне. Естественно, Анна-Мария и Старик были обескуражены, увидев сына. Умиротворение, постигшее их после невероятно тяжелых стрессов, не давало осознать истинную картину произошедшего события. Сын Марии, прижавшись к матери, сказал: «Прости, мама! Все прошло. Теперь мы будем вместе навсегда». На мгновение Старик вздрогнул, услышав страшное слово «навсегда». Сын Марии продолжил:

– Да, мама и папа, навсегда, поскольку мы умерли по моей вине, и попали в мир, где не существует смерти, поскольку всему живому уготована лишь одна смерть, в обмен на жизнь. Если помните, я упражнялся в рассказах о своих путешествиях в прошлое. Сам я не верил тогда в это, но все оказалось правдой. Не будем скорбеть по прошлому. Мы все равно пришли бы к этому, разве что в другой последовательности. Могло бы случиться так, что мы оказались в одной возрастной группе, что создало бы определенные неудобства. Теперь мы навсегда останемся такими, какими оставили жизнь. Пройдет время, и вы осознаете, какие произошли с нами метаморфозы. Мне несколько легче, поскольку при жизни я интересовался этим. Для начала скажу, что принципиальная разница между мирами жизни и смерти заключается в том, что мир жизни был основан на времени и пространстве, а здесь исключилось пространство и существует лишь время. В силу этого, мы все здесь бестелесны и существуем в виде душ, о которых много слышали, но мало верили в них. А время незыблемо. Если пространство было возможно преодолеть, то время могущественно. Приведу неуклюжий пример. Между вами, моими родителями, был жесткий непреодолимый огромный временной барьер, который создавал многие препятствия и неудобства; а пространство вы преодолели легко, зачав меня. Здесь время не видоизменилось. Мы сколь угодно далеко можем уйти в прошлое, встречаясь с душами людей того времени, но будущее нам недоступно.

– Ты говоришь сложные для меня вещи, сынок, – прервала Мария сына, – Для меня главное, что ты рядом.

Мария говорила быстро, словно боясь не успеть выговориться. Старик молча слушал, стараясь упорядочить сумбур в голове. Он знал, что между матерью и сыном существует сращенная с безумством любовь. В свое время это привело его к мысли, что существуют градации любви даже между матерью и детьми, не говоря уже об отношениях мужчин и женщин. Поэтому не это его смущало: мужской ум не мог смириться с высказанным сыном объяснением возникшей ситуации. Жизненный опыт и годами отработанная мозгом реальность существования, не позволяли ему принять на веру слова сына. Он все еще был склонен к мысли, что это сон. За свою немалую жизнь ему приходилось не раз видеть невероятно правдоподобные сны. Но в противовес этим мыслям вступали неопровержимые факты: и смерть сына, и белая прощальная фата, и срыв в пропасть с Анной-Марией, и полет в невесомости, когда изумрудные глаза его невероятной девочки-жены растворились в изумрудном небе над Арагацем. Так что же в этом было неправдой? Старик не мог найти способа доказательства, что он не во сне. В таких ситуациях предлагают себя ущипнуть, но это еще никому не помогло. Сын Марии утверждает, что они стали бестелесными, превратившись в мнимые души. Но сейчас, как и во сне, он ощущал и жену, и сына. Невольно Старик пришел к мысли, что такие умозаключения не приведут к истине. В конце концов, любое восприятие приходит через чувства, которые сами по себе нематериальны, как и мысль. Оставив окончательное решение этой сложной задачи на милость могущественному Времени, Старик решил, что он не разбился, падая в пропасть, а его спас толстый слой снега. Теперь же он находился в состоянии комы с приятными видениями. Однако его аналитический ум не позволил успокоиться на этом заключении. Он понимал, что находится во власти чувств, но у источников чувств была материальная основа! Если принять на веру слова сына, что смерть – это гибель пространства, то должен найтись способ определения такой новой истине. И тут он вновь столкнулся с общепринятым постулатом науки: подтверждение опытом. Для начала надо было определиться с местностью: она была незнакома. Вдалеке была видна гора, но не похожая, ни на Арарат, ни на Арагац. Старик не исключил, что это Арарат под незнакомым ему ракурсом, возможно, со стороны Турции. «Это Этна, – услышал он голос сына, – я всегда мечтал увидеть ее. Благодаря Юлию Цезарю». Было несколько странно, что Сын Марии прочел его мысли. Но из этого не следовало делать каких-то выводов, поскольку сын мог заметить его взгляд на гору. Странно было другое: причем тут Этна, да еще Юлий Цезарь?