Коллектив авторов - Космос - выходя за пределы

…скатилось за кайму – и съедено кайманом,
и ночь сошла ко мне…
На россыпи светил, подёрнутых туманом, —
сгорающих камней
мгновенные следы. Под шелест монотонный,
с мерцающим «прости!..»,
летят к пустым садам осколки Фаэтона
по Млечному Пути.
Не могут погодить, на час угомониться
кусачие шмели,
кусочки на лету разбитой колесницы
ровесника Земли.
И доблестно, под стать сеньору из Ламанчи,
навстречу мчимся мы,
а свет окрестных звезд неярок и обманчив,
и скоростью размыт…

…Всё – за гранью речённых фраз:
мощно, грозно – и слишком много…
Видишь это, как в первый раз,
как ребёнок, открывший Бога —
светят млечные рукава,
льют запоздавшее к нам былое.
Вдох – и кружатся голова,
степь и неба гиперболоид…
Время звёзд… Запрокинув лицо,
отстраняя ум прозорливый,
смотришь в То, Что было Яйцом
прежде времён, до Большого взрыва,
когда – себе и папа, и мама —
лежало в нём эмбрионом скорченным, —
и впору зарезаться «бритвой Оккама»,
набраться всклянь из Медведицы корчика…
Было ли Слово, венец венцов,
что раскололо вселенной дрёму,
произведя истоки концов,
первопричины и палиндромы
«ovo», «око», «оно» и «боб»,
плюс – светил драгоценное просо?..
Чёрная курица, знак хаоса,
зрелым зерном набивает зоб,
чтобы потом яичко снести…
Жадно лакает галактик лужицы
Лев июля… И не вместить
сладкий ужас… А небо – кружится!..
Множатся стрелы – и блики зерцал [4] Доспех (прим. автора). ,
чёрные дыры – и горняя Слава!
И, называющее Отца,
в сердце звучит арамейское «Авва» —
звеньями звонов, музыкой сфер
под молоточками ксилофониста,
нотой знамений, идей и вер!
Светел полуночный склон кремнистый,
блещет неогранённый щебень
в теле тёмного кимберлита…
Как лучезарен, велик, волшебен
Мир!.. Но превыше всего – сокрытое.
Зримые искры – бренные суть…
Близок крупитчатый Млечный путь,
летним теплом створоженный,
шёпот звёзд не даёт уснуть…
Два ковша – беспредельности жуть
льют из пустого в порожнее…

В палевой дымке на тихом Донце,
не ослепляя прищуренных глаз,
падает в пойму солнце,
светлый латунный таз.
Воды сверкают, как гладь солонца.
В очередной из бесчисленных раз
валится в плавни солнце,
жёлтый прозрачный страз.
Загустевает дневная ленца,
бледно лучится заоблачный газ,
спелое манго-солнце
вовсе уйдёт сейчас.
Но на медовой заре – до конца,
может быть, в профиль, а может – анфас
лик умилённый солнца
ласку струит на нас…
Убраны в темень ночного чепца
протуберанцев роскошные космы,
над головою – Космос
с запахом чабреца.
Там, огневой бахромой шевеля,
сонно, рассеянно и благосклонно
смотрит Светило, как блёстка-Земля
следует по небосклону.