Басти Родригез-Иньюригарро - Пограничная зона

– Не представляю.

– Что он знал о тебе?

– Его спроси.

– Чего никто другой не знал…

– «Никто другой не знал»? На болотце? Смешно.

– Ладно, пропустим. Я с ним не спорила – тогда, когда он притащил тебя на фарс, именуемый свадьбой. Ты мне понравился – типаж есть типаж, но любопытство потонуло в интуитивном предубеждении. Я увидела в тебе большую проблему. Почему – неведомо. Наверное, решила, что одна большая проблема в наличии, две – уже перебор.

Поперхнувшись дымом, он ржёт и выдавливает:

– Погоди… Когда мы с тобой… В первый раз… Ты что, нас перепутала?

Гусеница выглядит неожиданно оскорблённой.

– А ты меня путаешь с подклассом болотных угробищ?

Теперь у него на глазах выступают слёзы. Только так и получается плакать в последнее время – внезапной моросью посреди сухой грозы смеха. «Подкласс болотных угробищ». Вместо тысячи слов, вместо дюжин имён. Она хороша.

– Кажется, я произнесла «типаж», а не «абсолютное сходство», – шипит гусеница, пружинисто вползая на стойку и сворачиваясь напротив. – Да, для подслеповатой болотной фауны вы примерно одно и то же, особенно если мордой в тину. Но и на топях водятся твари с безжалостно острым зрением, причём я не себя сейчас хвалю, – она примирительно подмигивает. – Кстати, когда меня накрыла трансформация, я подумала – «Только этого не хватало», а потом поняла: нашла коса на камень, не может у нас быть общего потомства. И по отдельности всё не как у людей, гусениц или кого там ещё… Из меня разве что шёлковые нити полезли с утроенной силой. Очень вовремя. Болотце-то лихорадило. Расползшееся, с трудом поддающееся контролю болотце – ни унять тряску, ни докопаться до причин. Дрожь нижних ярусов не может не отзываться на верхних, а тут ещё ключевая фигура с концами ушла в расход. Казалось, всё развалится, но шёлковые нити удержали конструкцию. А с тобой чертовщины не творилось?

Он пожимает плечами, не желая ни лгать, ни говорить о материализации незатыкаемого выводка. Болотная лихорадка – тоже не лучшая тема.

– Ты не ответила, – произносит он без упрёка. – Как ты на меня вышла? И главное, зачем я здесь.

– По-моему, я ответила на оба вопроса, – ухмыляется гусеница. – Видишь ли, после того, как мой не такой уж благоверный вместо себя подсунул мне не поддающийся романтизации труп, я о тебе вообще не думала. Даже удивительно – с учётом того, что чуть не накануне этой досадной подмены вы заявились сюда вдвоём, прошлись по чьим-то непредусмотрительно разбросанным конечностям в состоянии «видим цель, не видим препятствий» и до крайности не куртуазно сравняли меня с препятствием. Теперь не надо зажмуриваться, чтобы лицезреть кадр за кадром и обонять запашок ночного кошмара: я смотрю прямо в глаза – тебе, ему – и словно не существую. Провалы зрачков меня не видят и тем отменяют. Но до вчерашнего дня я о тебе не вспоминала, словно не было тебя никогда. Даже позывные, разносимые эхом по ошмёткам болотца, не тянули за собой лица. А потом… – гусеница подбирается, фокусируется, обнажает в улыбке резцы и переключается в тональность анекдота: – Приходит ко мне невнятное болотное угробище. «Не полностью разложившееся органическое вещество» в чистом виде – и результат работы экосистемы, и основной образующий элемент. Без таких пушица не пушится и клюква не развесистая, но всё равно угробище. Приходит ничтоже сумняшеся, думает, ничего я против него не имею.

– А ты что-то имеешь против основного образующего элемента экосистемы?

– Против подкласса – ничего, против представителей подкласса – имею. Странно, что приходится тебе объяснять, но так и быть, обрисую схему. Все ходоки в пограничную зону – потенциальные самоубийцы. (Хотя когда они без видимых причин торопят события и превращаются из потенциальных в состоявшихся – не по случайности, а по собственной воле – это ставит в тупик). Так вот, у меня на руках потенциальный самоубийца, но длины верёвки, которую я ему выдаю на поиграться, не хватит, чтобы вокруг шеи обернуть. Ты скажешь, долго ли умеючи: можно проглотить и задохнуться, и будешь прав, но зачем такие сложности? Проще пойти к невнятному болотному угробищу и разжиться верёвкой подлинней. Знакомый маршрут? Разжился второй верёвкой, связал два отреза – и на всех парусах в пограничную зону. Вынесло обратно? Операцию можно повторить. Раз двести. А когда приспичит не возвращаться – собрать по мотку с нескольких угробищ, не исключая угробища классического. Но классическое угробище не сечёт фишку, приходит ко мне и заводит речь примерно такого содержания: – «Настала тоска зелёная, болото уже не то, атмосфера как после Хиросимы, а тут ещё дефицит мишуры, любимая бутафория сигает за пределы капсулы и даже обидных жестов оттуда не показывает. Какими средствами прикажете самоутверждаться, когда комплект не комплект? В общем, вот вам крючок, сачок и позывные, сделайте что-нибудь, а то я сам опасаюсь – одно неверное движение и трындец капсуле, болотная жижа хлынет в мякоть, живые позавидуют мёртвым…». Как тебе такая история?