Басти Родригез-Иньюригарро - Пограничная зона

– Ты преувеличиваешь нашу близость и, как следствие, мою осведомлённость. По меркам болотца между нами вообще ничего не было. С большой буквы Н.

– С очень большой и очень звонкой, временами прям-таки оглушительной.

Он не отводит взгляд именно потому, что хочет отвести. Одёргивает себя: – «Выключи бесполезный фонарь. Не проецируй миражи. Она не обвинительный акт зачитывает, ей по барабану».

– Как ты сказал? – радуется гусеница. – По меркам… Болотца? Недурное определение. Особенно уместен суффикс. Уменьшительно-уничижительный.

Он поднимается с ковра, с нездоровой настойчивостью глядя за приоткрытую дверь, в следующую комнату, где в зашторенном сумраке проступает угол канапе и – неизбежной галлюцинацией – скрученный силуэт покрывала. Уходит анфиладой знакомой, но непривычно безлюдной, вылизанной. Поэтапно, ступенчато одевается на лестничной спирали. Гусеница спускается следом.

Он зачем-то уточняет:

– Ты позвала меня, чтобы спросить, почему умер твой…

Буксует на терминологии. Не рассчитывает на чёткий ответ. Очень надеется не услышать: «Да».

– Нет, – улыбается гусеница, и смотрит так, словно он должен сделать какие-то выводы.

Он не хочет делать выводы, поэтому заходит с другой стороны:

– Как ты на меня вышла?

Теперь она выглядит неприкрыто довольной.

Как гиена, отжавшая добычу у льва.

Нет, не то.

Как гепард, измотанный гонкой, но вопреки природе отбивший собственную добычу у гиен.

Не то.

Как плотоядная ящерица, сожравшая шмат мяса на глазах травоядной игуаны, открывшей пасть на означенный шмат, не подозревая о своей травоядности.

Пожалуй, то.

– Ты же восстановил цепочку, – ухмыляется гусеница. – Иначе к чему был параноидальный смерч?

– Я не верю тому, что успел подумать. Многовато несостыковок.

Она заходит за стойку, указывает на табурет, которым он пользуется как трамплином, чтобы оседлать столешницу.

– А на шпагат можешь? – интересуется гусеница.

Он отрицательно качает головой.

– Не можешь или не пытался?

Вставив сигарету в мундштук, она завершает карикатурно-нуарный образ la femme fatale 1 1 роковая женщина (фр.) , и выглядит при этом естественно, органично. Не одежда работает её арсеналом и камуфляжем: безразмерный свитер со свисающими петлями не превращает её в безмолвную невесту ходока в пограничье, как пущенное на ленточки платье не столько подчёркивало опасную притягательность, сколько ей не мешало, и призвано было не впечатлить гостя – прежде ему подобные приманки не требовались – а донести некий сигнал. Вероятно, предварить экскурс, приступая к которому, она протягивает слушателю аналогичный мундштук.

– Есть мир. Есть люди и гусеницы. Первых в разы больше: они построили социум. Вторые только и думают о том, как потеснее связаться с первыми, упрочить свой статус, обеспечить будущее. Гусеницы мужского пола оголтело ползут по карьерным лестницам, а ближе к концу жизненного цикла женятся на своих. На своих – чтобы гарантировать наличие потомства, которое всем позарез необходимо. В конце жизненного цикла – чтобы по пути не напоминать людям о своей инаковости. Некоторые гусеницы женского пола повторяют обрисованный сценарий, но большинство стремится схалтурить на раннем этапе – вступить в смешанный брак. Отсутствие потомства – разумная плата за прыжок выше головы. Как ты понимаешь, это был человеческий взгляд на положение дел: люди склонны судить о чужих потребностях, исходя из собственных.

Она смотрит ему в лицо и, удовлетворённая произведённым эффектом, продолжает:

– Не зря мы – в состоянии фертильном – напоминаем людям промежуточную форму жизни. Десятки лет функционируем на личиночной стадии, а перед смертью окукливаемся. На этом всё. У нас нет будущего, ведь по факту для нас нет времени. У нас чрезмерно развиты органы чувств, мы 24/7 заняты поиском снеди, которая нас удовлетворит – какое нам дело до нумерации ступеней в человеческих лестницах, до подтверждения нашей ценности для мира, до того, на что похожи плоды нашего бытия? Мужские особи способны контролировать транформацию. (Природа ни к одному виду не справедлива). Они делают карьеру – то есть по добираются до чердака или до подпола – по случайности. Ненасытность легко перепутать с энергичностью, к тому же миром правит не только голод. Гуттаперчевый любовник, с которым не нужно беспокоиться о последствиях – это очень удобно. Смейся, смейся, меня про тебя человек пятнадцать спрашивали: – «Он ведь тоже из гусениц?». Чему ты удивляешься? Твой приятель при каждом новом знакомстве был «ложногусеницей», и не только он. Всё просто: ведёшь себя в общепринятом понимании не по-человечески – значит гусеница, третьего в картине мира не дано. Вернёмся к теме. Стремление гусениц женского пола выйти замуж за гомосапиенса – вообще легенда, которую матери рассказывают мальчикам. В этих сказках замуж за них хотят все, но гусеницы – как наиболее нежелательный вариант – особенно, хотя с прагматично-людской точки зрения это бессмысленно: статус мужчины, женившегося на гусенице, падает и не отжимается. Почему смешанные браки всё-таки случаются? Потому что поступки антропоморфных созданий не всегда подчиняются целям утилитарным.