Алиса Орлова-Вязовская - Детонька

Дома, уже лежа в постели, Влада видела через приоткрытую дверь, как мать гладила отца по плечу, что-то тихо приговаривала, монотонное, нараспев, словно укачивала малыша.

Потом родители много раз возили дочерей в Москву. Заранее готовились, наглаживали выходную одежду. Ходили в зоопарк, на аттракционы, ели мороженое в кафе. Но у Влады в памяти они смешались, следа не оставили. А поездку к бабушке она запомнила на всю жизнь. Это было похоже на ранку – не страшную, а так, вроде пореза от бумаги. И крови нет, и не видно толком, но саднит и саднит.

Странно, столько лет прошло и теперь она с бабкой встретилась и даже была у неё дома и кофе пила, и разговаривала, и разговор этот был ей интересен. Хотя к такому общению она не привыкла. Словно контрастный душ – горячо-холодно. Понятно же было, что бабуся в каких-то фразах откровенно хамит, говорит с издёвкой. Но говорит-то правильно! То, что у Влады было всего лишь ощущением, старуха облекала в слова. Выходит, она права?

Задумалась, проехала лишнюю остановку, вот дура! Теперь придётся по переходу тащиться. Толкотня, давка. Чужие мокрые зонтики капали на ноги. Перед Владой резко остановилась тётка с сумкой на колёсах, засмотрелась на указатели станций. Владу пихнули в спину и мужской голос произнёс:

– Ну, чо встала посреди дороги, курица?

Влада резко отошла в сторону, промолчала, мстительно наслаждаясь, как мужик, обрадовавшись свободному месту, налетел на тёткину сумку. Оба стали переругиваться, размахивать руками. За ними образовалась пробка.

– Дома не можете выясняться? – крикнул молодой парень в очках. – Понаехали!

– Они метро первый раз видят, – сладко улыбнулась Влада.

– Точно, девушка, и носит же их в час пик, – подхватил парень. – Вы идите сюда, а то совсем затолкают.

Молодой человек вежливо под локоток проводил к поезду, назначил свидание и телефон свой записал на красивом листочке из блокнота. Влада ему ещё раз улыбнулась, кокетливо помахала рукой. Вышла из метро и листочек выбросила. Не нужен ей такой. Раз в метро толкается, значит машины нет. Премного благодарны – толкаться в транспорте ухажер не нужен. Вот когда-нибудь она обязательно будет ездить только в машине.

Позвонила домой, трубку взяла сестра. Мама у тёти Наташи? Вот и хорошо. Просила передать, что у неё всё нормально, бабка жива-здорова, чего и всем желает. Влада на выходные не приедет – у них семинар – и вообще всё хорошо, потом ещё позвонит.

Сестра поняла, что подробностей не будет. Спросила только, не холодно ли в общаге? Может, Владе привезти тёплую кофту и безрукавку, ну ту, красненькую, которую мама вязала? Влада хмыкнула: спасибо, не надо. Представила, как заявилась бы к бабусе в безрукавке из ровницы. А сестре про семинар-то соврала. В субботу бабка пригласила, но дома пока про это знать не обязательно.

Отсидеться в душевой не вышло, там кто-то прочно застрял. Слава Богу, в комнате оказалась только Нинка. Лежала на кровати в наушниках и страдала над вымышленной и трагичной любовью. В соседней комнате орала музыка, слышался хохот и чей-то противный визгливый голос. Светка, наверное. Как её можно слушать больше пяти минут?

Влада, зажав уши ладонями, перечитывала конспект. Она привыкла зубрить ещё со школы. Материал запоминался легко, но отделаться от привычки учить всё чуть ли не наизусть уже не могла. Нинка так и уснула в наушниках. Ладно, действительно пора спать. Завтра тяжелый день, после института надо будет ещё на работу идти. Влада никому не говорила об этом. Незачем. Девчонки думают, что бегает она три раза в неделю на какие-то курсы. Вот пусть так и считают. Всё куда прозаичнее. С девяти до одиннадцати вечера Влада убирала непонятную контору. Сотрудники гордо именовали её офисом по продаже. Что продают – непонятно. Три комнаты, туалет и коридор, покрытый ковролином. Зато хоть какие-то деньги. Дома, сколько себя помнит, их вечно не хватало. А у кого денег мало, то и уважения никакого. Спасибочки, этого она уже «наелась» до тошноты. «Не в деньгах счастье» – враньё, это бедные сами придумали, чтобы свою никчёмность оправдать. Сидят с голым задом и с голодухи умничают: «Лишь бы человек был хороший, любовь за деньги не купишь…» Ну да, языком-то трепать легче. Благородная бедность. Да как бедность может быть благородной?! Тьфу, глупости всё это. Ладно, спать нужно. Закрыть глаза крепко-крепко и в голове устроить сквозняк, чтобы все мысли выдуло. Вот у Светки, наверное, всегда сквозняк, мозги чистые-чистые, и серое вещество у неё не серое, а розовое со стразиками, как её бриджи. Влада хихикнула в подушку. Сон так и не идёт. Осталось последнее средство. Маленькой Владе напевала прабабушка, баба Вера, а потом мама, и когда родилась Анька, пели ей, меняя в тексте имя. Надо только завернуться в одеяло до самого носа.