Анатолий Бимаев - Восемь-восемь

– А теперь Павших Коммунаров, Шестьдесят девять, – сказал Толян, когда его друзья вышли.

Я снова влился в автомобильный поток, тянувшийся, казалось, до самого края земли, когда началась исповедь. Толян устал. Устал возиться с напарниками, этими беспробудными алкашами. Трудно поверить, но Димас был когда-то боксером. Теперь он обычный пьянчуга. Он развелся, лишился квартиры, машины и даже водительских прав. И все это за каких-то полгода. Толян устал учить его жизни. Но больше всего он устал ишачить. У него три дочурки. И старшая уже в возрасте, когда на день рождения просят не куклу, а новый «Айфон». Весь его месячный заработок меньше стоимости телефона, а ведь дочерей еще нужно кормить, поить, одевать, собирать в школу, покупать украшения, тампоны и памперсы. Четырнадцать лет он работал без отпусков. И за все это время нажил гастрит и четыре кредита.

Грустно, конечно. Но меня эта история совершенно не трогала.

– Остановись-ка вон у того магазина. Куплю, пожалуй, чекушечку водки, – прервал Толян свой монолог. – Завтра как-никак выходной. Имею полное право нажраться.

Я чуть не взвыл от отчаянья.

– Смотри, только дождись. Я оставил у тебя инструмент.

И я не выдержал. Видно, у меня дрогнул глаз или скула, как бывает, когда надежда всей твоей жизни рушится, и этой малости было достаточно, чтобы в моей обороне появилась узкая брешь. В общем, я бросился в магазин вслед за клиентом и, пробежав торговый зал, вломился в подсобку.

– Молодой человек, сюда нельзя! – проорала полная девушка, загораживая мне проход, заставленный коробками из-под товара. Я налетел на нее, как игрок регби на чужого игрока регби.

– Где у вас туалет? – проорал в ответ я.

Вид у меня, похоже, был еще тот, потому что девушка обомлела.

– Там, – указала она рукой куда-то в конец коридора.

Я метнулся вперед. Я словно нес в решете воду, надеясь доставить домой хотя бы на донышке, а эта чертова дверь оказалась закрытой. Я лихорадочно дергал на себя ручку, вырывая дверь с косяком, пока, наконец, меня не осенило, что она открывается внутрь. Вот до чего я дошел!

– Парень! – услышал я вечность спустя, идя по торговому залу.

Я обернулся. Две девчонки, еле борясь со смехом, показывали мне пальцами на задницу.

– У вас там бумага прилипла.

Я провел ладонью по джинсам. Так и есть. Клочок туалетной бумаги болтался у меня на штанах, заправленный под ремень, как рубашка. Если бы я не был так сильно измотан, то, верно, смутился. Но не сейчас. Я бросил бумагу в коробку для чеков. Теперь этот уголок магазины выглядел, как инсталляция современного искусства в какой-нибудь Третьяковке.

– Спасибо, – произнес я.

Девчонки прыснули смехом. Одна из них, схватив подружку под локоть, потащила ту в глубину торгового зала, куда-то в отдел собачьего корма и памперсов. Там они захохотали во всю силу легких.

Поздним вечером я стоял на парковке у «Наутилуса», ожидая, когда люди ломанутся с сеанса. Мне нравилось прохлаждаться возле кинотеатра. Хлебное место. Взять пассажира здесь было значительно легче, чем вырвать заявку по рации. И в отличие от вокзалов и торговых центров, куда я уже пытался залезть несколько раз, кинотеатр не был поделен между бамбилами. Ты мог спокойно тягать клиентов одного за другим, и никто не подошел бы к тебе с просьбой исчезнуть по добру по здорову.

Я сидел в машине, любуясь афишами кинофильмов, уверенный, что неприятности на сегодня закончились. И тут откуда-то из подворотни ко мне вышел тип в замызганной куртке.

– Закурить не найдется, – произнес он.

Я молча протянул сигарету, дав подкурить.

Но тип стоял и не уходил, уставившись на меня немигающим взглядом. Я никогда не видел подобного. Казалось, в его глазах тушили окурки. Вместо зрачков у него зияли черные дыры с рваными кромками.

– Латинский язык, – вдруг сказал он серьезно.

– Какой латинский язык?

– Всем встать. Началась лекция. Выйти из аудитории.

– Ты в своем уме, дядя?

– Индоевропейская семья, Италийская ветвь. Германский язык, итальянский язык, английский язык, румынский язык, восточно-романские языки Балканского полуострова.

Рука сама потянулась к замку зажигания, но ключа там не оказалось. Незадолго перед появлением сумасшедшего, я выходил из машины размяться, а когда вернулся – оставил ключ в кармане джинсов. Теперь это обстоятельство выходило мне боком. Приготовившись к тому, что мужик вцепится зубами мне в горло или что-нибудь в этом духе, я сжал кулаки. Копаться в штанах в столь напряженный момент, я посчитал не благоразумным.