Татьяна Авлошенко - Хойя. Хроники земли Фимбульветер

– А Урсула тогда кто? Луна?

– Да. Замечал, что луна никогда не бывает одинаковой? Даже в одной и той же фазе то цвет поменяет, то размер. Никогда не знаешь, что от нее ждать. Тем не менее солнце ходит с ней по одному небу. И Харальд без Урсулы жить не сможет. Так же, как я без тебя…

– А Урсула без Харальда?

– Та-ак! А что тебе за дело до Урсулы?

В меня полетела подушка.

– Да никакого! – Постельная принадлежность отправилась обратно. – Мне нужна единственная девушка, догадавшаяся целовать меня в нос.

– В переносицу!

– Ох, извините, прекрасная хесса, запамятовал.

– Тогда оставь в покое книгу – где ты ее только взял? – и иди сюда. Напомню.

Ох, какие у него глаза! Даже когда лицо остается спокойным, они тревожные, опасные. Выдают душу открытую, благородную, ранимую. Нельзя смотреть в них, фунс попутает. Будешь, словно заплутав в Белом Поле, выискивать взглядом сквозь туман и вьюги единственный теплый огонек, брести к нему, выбиваясь из сил, не зная ни что он сулит, ни для тебя ли вообще зажжен. Даже не заметишь, как станет он тебе нужен, дорог, необходим.

А сам он… Такой человек никогда не предаст ни друга, ни женщину. Он найдет себе одну, которую по каким-то своим соображениям сочтет лучшей, и будет, не замечая больше других, сначала добиваться ее внимания, а потом хранить чувства и верность. Хорошо, если избранная быстро ответит согласием и не окажется при этом ни дурой, ни стервой. И горе тебе, если это не ты.

Похоже, я проспал дольше всех в замке Мёнлус. Когда наконец пробудился, Герды рядом не было. Спустился в гостиную, а там Харальд, стоя у стола, торопливо хлебает бён из большой кружки.

– Незадача вышла! – объявил друг почти извиняющимся тоном. – Дни сейчас теплые стоят, кхарны раньше времени линять затеялись. Надо на хутор Лёнг ехать. К вечеру вернусь.

Меня с собой друг не позвал – и правильно сделал. Начало линьки кхарнов похоже если не на второй исход Драконов, то на пожар в доме умалишенных точно. В исступление впадают и звери, и люди. Нужен очень спокойный и опытный человек, чтобы среди летающих клочьев шерсти, гребней, корзин и мешков сохранить самообладание и организовать все так, чтобы чесание обернулось прибылью, а не разорением хозяйства. Бестолковые помощники тут вовсе не нужны. У нас всего три кхарна, и то Гудрун с началом их линьки беспощадно выгоняет из дому всю семью.

Харальд допил свою бодрящую гадость, махнул рукой и испарился. Жалко, конечно, потерянный для общения день, но что поделаешь.

Герда отыскалась на кухне. Готовка – второе после ухода за растениями увлечение моей радости. Вместе с кухаркой Хильдой колдовала она над квашней, из которой уже лезло белое пышное тесто. Я с детских лет усвоил, что «пугать» его нельзя. Влезешь не ко времени с дурацким словом – тесто опадет, и ни на пироги, ни на доброе отношение стряпухи можешь больше не рассчитывать. Пришлось тихо ретироваться.

Вернувшись в комнату, я снова устроился на подоконнике с книгой. Это был сборник сказок и легенд, очень старый, даже не печатный, а написанный от руки. Я сперва подумал, что это заметки дядюшки Освальда, но потом пригляделся и понял, что если автор и сказитель смог раздобыть где-то старую книгу с чистыми листами, то делать чернила, которые, ложась на страницу, сразу же становятся выцветшими и расплывшимися, люди пока что не научились. Так что нести находку в библиотеку или Харальдову родственнику я не спешил. Спросят – отдам, а пока что сам почитаю, сколько успею.

От чтения меня отвлек шум во дворе. Громко, но невнятно орали какие-то люди, причитали женщины, почему-то исходила на надрывные вопли кошка. С этим нужно было разобраться. Человеки могут шуметь по множеству причин, а то и без оных, а животное кричит, только когда ему плохо. Я вылетел во двор, к месту, где разворачивалась драма.

Несколько замковых жителей столпились вокруг хеска Освальда и незнакомого мужчины, по виду арендатора с хутора. Кто-то заполошно размахивал руками, кто-то задумчиво чесал в затылке. Кошка сидела на руках у кухарки Хильды. Никто животину не тиранил, просто главная покровительница хвостатых и полосатых в волнении слишком сильно прижала любимицу к груди. Увидев меня, все собрание замерло и притихло. Кошка наконец вывернулась и удрала.

Но трагедия от этого ничуть не потеряла, дядюшка Освальд умел завывать не хуже.

– Хеск Ларс! – Он горестно воздел руки. – Не в добрый час явились вы в замок Мёнлус! Лестница Проклятых пробудилась! И требует жертву!