Алексей Болотников - Вороньи тундры

Оттянув вьючник в сторону, Семёнов устало повалился на него. Обдало вихрем пыли и теплого воздуха: Ан-2 благополучно и даже будто бы небрежно коснулся жёлтой песчаной полосы и пронесся мимо. И – ничего не произошло! Фейерверк пыли, короткий грохот двигателя – тишина, как избавление от бед.

Семёнов улыбнулся, помахал рукой в сторону озера, разглядев сквозь столб пыли шефа, спортивным шагом покрывающего остаток расстояния. Пал Палыч спешил, но не очень. На лице его сияло солнце благополучного исхода. Следом за ним спешил дядька, только что предупредивший бог весть что… "Будет двигать речь", – без эмоций подумал Кеха и ещё раз приветственно помахал рукой.

Пал Палыч резко застопорил на посадочной полосе и… и остановился там, сел. Солнце на его лице погасло.

– Я же тебе говорил, – уныло произнёс он.

– Да брось ты, Паша… – решительно оборвал Кеха. – Что, будем проводить анализ не случившегося несчастного случая? Может, акт составим по форме?

– Вот это и есть наше российское… – шеф не произнёс нужного слова и удрученно махнул рукой.

– Сейчас дядя по-российски нам все и объяснит. – Пал Палыч встал и подошёл к Семёнову. Молча ждали дядьку. Он издалека погрозил кулаком и издалека же начал браниться, срываясь на крик:

– Вы что, парни, к тёще на блины приехали? Вон, вон и вон! Хватайте свой сундук и к едрене-фене… И чтоб духу вашего…

– Спокойно! – перебил дядьку Семёнов. И в голосе его прозвучала такая властность, или убедительность, или даже просьба, что дядька оторопел и запнулся. – Спокойно, товарищ пилот. Мы всё поняли. Всё проанализировали. И сию же минуту – к едрене-фене! Паша, бери вьючник!..

Парни схватили вьючник и почти бегом потащили его к складу. Пал Палач неожиданно фыркнул и громко захохотал. Смех его был так заразителен, что и Кеха не выдержал и хохотнул.

Через полчаса они вернулись к озеру.

– Там, – Кеха через плечо показал на абракадабру аэропортовских коммуникаций, – мы самые популярные люди на сей момент, эдакие тараумары… Но это тот случай, когда лучше быть первым другом какого-нибудь Миклухо-Маклая из племени Тараумара, чем самым плохоньким актёром Голливуда… Популярность нам сейчас нужна, как трикони балерине. Кстати, надо выяснить: наш полёт ещё не отменён? И на чём мы летим: на поле не одной дежурной машины, кроме этого кукурузника?.. Пойду в контору, там Катюшка есть…

– Не паникуй. Понимаешь, мальчик, нам, кажется, крупно повезло: там, – Пал Палыч показал на коммуникации, – ожидает вертолёт какой-то депутат поссовета, возвращающийся с сессии райсовета… Правда, он не один, но согласился захватить нас попутно до лагеря геологов. В общем, вечером мы уже разобьём бивачок: поставим одну-две палатки, натянем тенты. Жил в палатке?

– Нет, – честно признался Семёнов.

– Всё впереди.

Отдышавшись от очередного заплыва, парни попрыгали на одной ноге и натянули штормовки, спасаясь от жгучего комариного стада. Успокоившись, лёжа под полуденным северным солнцем, они задумчиво замолчали, обдумывая каждый своё. Необходимо было осмыслить сумбур событий сегодняшнего дня и – перспективу.

Вечером Ми-2 возьмёт их в себя. Песок качнется под крылом вертолета и закружится в вихре жёлтым живым волчком. Рывок в небо и – снова в пути! На развороте вертолёта земля вздыбится и бросится на иллюминатор в атакующем порыве.

…Рябь по воде, расходящийся волновой след от быстрой рыбацкой моторки, ленточки грунтовых дорог и троп, так мало ветвящихся здесь, в тундре, – эти детали ландшафта, словно кадрики неотснятого кинофильма останутся далеко-далеко, словно на другой планете. А впереди – Вороньи Тундр

С юга тянуло холодом. На взлобке, где стояли две первые палатки, сухо шелестела жесткая буровато-желтая поросль тундровых многолетников. Ниже – в посёлке, центром которого громоздилась баня, неожиданная в своей стилевой архитектурной яви, нехитро возвышаясь среди коробочек-балков и брезентовых белокупольных храмов – растительность была вытоптана напрочь, до щебня и плитняка. Холодные порывы ветерка четко обозначались рваными шлейфами голубых дымов. Столбочки их, вырвавшись из чёрных труб, быстро растворялись в белесых сумерках белой ночи. На высоком флагштоке, вознёсшемся над центральным балком, окутанном паутиной антенн и растяжек, вяло всплескивалось оранжевое полотнище флажка, на котором раз за разом улавливались уже привычно-знакомый символ КолФАНа 1 1 Кольский филиал Академии наук