Литагент АСТ - Большая волна в гавани

Как и на предыдущей фотографии, на этой тоже был престранный старик. Вокруг его блестящей лысины свисали сосульки седых волос, что делало его похожим на кальмара, а жиденькая бороденка и куцые усики дополняли образ. Дедуля напялил на себя темно-синий костюм морячки: плиссированную короткую юбку и рубаху, большой воротник которой выпустил поверх дутой куртки стального цвета. На ноги он натянул белые гольфы поверх черных колготок и массивные мужские ботинки.

– Да уж, – протяжно произнес Михаил, рассматривая старика. – По-моему, местным пенсионерам нечем заниматься, – заметил он.

– Если бы было чем, они бы не просиживали часами в караоке и у игровых аппаратов, – хмыкнул Тони. – У нас в стране тоже всяких чудиков хватает, но такого количества странных персонажей, как здесь, я не встречал нигде.

– Я даже представить не могу, чтобы в России какой-нибудь дедок так принарядился, а если бы такой смельчак нашелся, думаю, вряд ли он доехал бы до дома. Его бы прямо из метро замели в психушку, – усмехнулся Михаил. – Русским сложно понять подобное проявление индивидуальности, у нас менталитет другой. В нашей стране ты должен быть как все, иначе станешь изгоем.

– Лично мне абсолютно по барабану, как человек выражает себя, – Тони дернул плечами. – Он имеет право быть тем, кем хочет, и носить то, что ему нравится. Но, к сожалению, и в Америке есть люди, которые нетерпимо относятся к тем, кто слишком сильно выделяется.

– Раз японцы смело ходят по улицам в подобных нарядах и не боятся осуждения, значит, они по-настоящему свободные люди. А свобода для человека превыше всего. Жизнь – она одна, и каждый должен прожить ее так, как хочет, а не так, как ему навязывает общество. И эти старые самураи служат тому подтверждением. Захотелось деду надеть костюм морячки – и кто ему запретит? – Михаил снова посмотрел на Тони и продолжил: – Никто. И плевать он хотел на всех с самой высокой точки богини счастья и благополучия.

– Э, брат, да ты еще и философ! – с улыбкой воскликнул Тони. – Хотя разве может художник не быть философом? – спросил он. – Вряд ли творчество возможно без какого-либо осмысления. Я прав? – Он по-дружески толкнул Михаила в плечо.

– Сто процентов, – подтвердил тот.

– Тогда поднимай свой зад и пошли подкрепимся. – Тони встал вместе с «Макбуком» и положил его на свою кровать. – Потом досмотрим фотки, а то я голодный, как стая диких койотов.

– Такая же фигня, – согласился Михаил и сунул блокнот с карандашом под подушку. – А что, разве койоты бывают не дикими? – спросил он.

– Не бывают. – Тони мотнул головой. – Но иногда американцы пытаются обмануть природу и приручить их. Берут на воспитание щенков, которые остались без родителей. Правда, не во всех штатах разрешено их держать, в некоторых за это могут оштрафовать или даже арестовать. Говорят, звери неплохо уживаются с людьми, вот только когда начинают взрослеть, становятся агрессивными и опасными. Койот – тот же волк, только чуть поменьше. Так что если вдруг решишь его завести, лучше откажись от этой идеи, – хохотнул он. – Ты же сам говоришь: зверь он и в Африке зверь.

– Спасибо за совет, Тони, – усмехнулся Михаил и направился в ванную, шлепая босыми ногами. – А то я уже хотел отправляться за зверушкой. Десять минут – и поедем обедать, – сказал он и закрыл за собой дверь.

Вскоре он вернулся из ванны: одно полотенце висело у него на бедрах, а другим он вытирал волосы. Тони сидел за обеденным столом в той части комнаты, которая служила кухней. Хотя ничего сложнее чая, кофе и незамысловатых бутербродов парни ничего не готовили. Они предпочитали либо питаться в университетских кафе, либо встречаться после занятий и обедать где-то в городе.

Парни учились в одном кампусе, но на разных факультетах. Михаил изучал японскую филологию, а Тони – международное право. Пока американец потягивал кофе из своей любимой чашки с надписью: «Если я тебе не нравлюсь – застрелись. Я все равно не изменюсь». Михаил надел джинсы, толстовку и присел на кровать, чтобы зашнуровать кроссовки.

– Я готов. – Он вытащил из-под подушки все необходимое, сунул во внутренний карман куртки и прихватил с тумбочки телефон с наушниками. – Тони, идем уже, потом допьешь свой кофе.

Спустя пару минут они подошли к калитке, ведущей за территорию общежития. Когда Тони приложил пластиковую карточку к замку, Михаил невольно улыбнулся, вспомнив день приезда в Японию. При заселении ему вручили две карточки: одну от комнаты, другую – от этой калитки. Тогда он точно так же приложил карточку к замку и потянул дверь на себя, но та даже не шелохнулась. Он снова приложил карточку и стал толкать калитку от себя. Ничего. Неизвестно, сколько бы еще Михаил предпринял попыток, если бы ему на помощь не подоспела пожилая японка, проходившая мимо. Она объяснила ему, что дверь не открывается, а отъезжает в сторону. Михаил до сих пор помнит, как в тот момент ему стало стыдно, он почувствовал себя пещерным человеком и в который раз понял: Япония – это страна из какого-то другого, параллельного, не известного ему мира.