Вера Пчелинцева - Поле солнышонков

Поезд бежит с востока на запад и старается изо всех сил обогнать время. На какой-то период создается ощущение, что солнце будет постоянно с нами. То есть все пять дней, которые предстоит провести в пути, за окном будет светло. Но вот на одной из станций сделаем остановку, потом на другой. И всё. Солнышко убежит вперед. Далеко-далеко. И мы будем отчаянно догонять его. Тук-тук-тук. Тук-тук-тук. Сейчас пейзаж за окном окрашивается в лилово-серые тона. Над полями стелются туманы. Так бывает после жаркого летнего дня…

Она сидит на своей нижней полке, правой рукой подпирает голову, и смотрит, и смотрит. Голубые глаза широко раскрыты, взгляд устремлен за горизонт в попытке поймать, ухватить нечто неуловимое, но такое важное, нужное, может быть, даже жизненно необходимое. Губы, от периодического покусывания припухшие, как у ребенка, не нуждаются в помаде. Светлые волосы собраны в небрежный пучок. Ветерок из полуоткрытого окна путается в нежных завитках около висков и ниже, за ушами. Дрогнули ресницы, но нет… Год назад, тогда, в клинике, пообещала себе никогда больше не плакать.

Интересно, где ее соседи по купе? А вдруг они опоздали. В некоторых городах поезд стоит от получаса и больше, и пассажиры выходят погулять. Долог путь от Владивостока в Москву. Проживается маленькая жизнь. Недельное общежитие. Кондуктор провела в купе со словами, что с соседями повезло. Но вот поезд идет уже минут сорок, а никого нет.

– Добрый вечер. Будем знакомы? – словно в ответ на ее вопрос, в купе зашла женщина лет пятидесяти, с двумя девочками.

– Юль… Юлия, – невольно улыбнулась молодая пассажирка.

Невозможно было смотреть на эту компанию без улыбки. Доброй и озорной, в которой нет ни грамма иронии. Наталья Николаевна, невысокая, крашеная блондинка. Для своего немалого веса очень живая, подвижная. И девчонки, ее маленькие копии, только наоборот – ну уж очень худенькие. Наталья Николаевна – посередине, девчат крепко держит за руки и тащит за собой. А те еле успевают переставлять свои тонюсенькие ножки в одинаковых оранжевых гольфах.

– А я – Наталья. Нет-нет, просто Наталья, – говорит попутчица, заметив протест, готовый сорваться с Юлиных губ. – Надоели мне эти все официальности. Я не на работе. А это мои крошечки, мои любимые внучечки – Любочка и Надечка.

– Надежда и Любовь?

– О! Молодец, заметила. Их маму, жену моего Костички, зовут Вера. Она, конечно, та еще зараза, но внучек мне родила прекрасных. При этом, знаешь, что самое смешное? – Женщина заговорщически подмигивает. – Сама-то Вера – брюнетка, а эти пигалицы все в меня. Светленькие. – Она любовно гладит внучек. – Это я сейчас крашусь, потому что седых много. А в молодости, знаешь, какая была? Прям, как ты. Эх, – мечтательно вздыхает и наконец-то усаживается на свою нижнюю полку.

Всё это время, пока говорит, она перекладывает вещи с одной полки на другую, снимает с девочек гольфы, что-то достает из сумки на стол, а что-то прячет в чемодан.

«С ней не соскучишься!» – подумалось Юле, и от этой неугомонной суеты ей стало тепло и уютно, как дома. У мамы.

Любочка, которой было не больше шести, уже уселась рядом с Юлей и бесцеремонно рассматривала лежавшую рядом книгу.

– Ба, я наверх, можно? – Надя, старше сестры года на два, собралась на верхнюю полку.

– Нет. – Наталья Николаевна всё старалась восстановить дыхание. – Сейчас умываться пойдем. Спать уже пора.

Женщина достала из-под нижнего сиденья черную сумку, оттуда извлекла пакет с зубными щетками, набросила на плечо полотенце.

– Девочки, за мной! – Она первой вышла из купе, а следом потянулись внучки.

Юля опять осталась одна. Сидела и улыбалась. С одной стороны, хотелось тишины и одиночества. Полтора года в больнице, и ты успеешь соскучиться по этой, такой простой возможности – сидеть, молчать, думать о чем-то своем. Но там постоянно кто-то был рядом. Мама, медсёстры, врачи, соседи по палате. За это время их сменилось немало. Кто-то выздоравливал и с виноватой улыбкой прощался с Юлей, кто-то не успевал сказать прощальных слов. Стоп. Не надо об этом. Вот и хорошо, что такие неспокойные соседи.

– Чай будешь? – заглянула в купе проводница.

– Ой, спасибо! Да, конечно.

Юля достала булочки, которые в дорогу испекла мама. Есть теперь один очень положительный момент – сладкое и мучное больше не было в списке запрещенных к употреблению продуктов. Вероятно, со временем, нужно будет опять следить за весом, но, судя по измерениям, проведенным перед отъездом у лечащего врача, это произойдет не скоро.