Вера Пчелинцева - Поле солнышонков

– Я говорю первая. Вагон. Надя, на какую букву заканчивается слово?

– На «эн», – сморщила носик старшая, – я поняла. Носок. Люб, теперь ты.

– Я?

– Да, Любочка. Надя сказала «носок», слово заканчивается на «к», значит, ты придумай слово на букву «ка».

– Картошка!

Минуты потихоньку бежали. Когда весь словарный запас девочек был исчерпан, Юля принялась учить их игре в крестики-нолики. Любочка всё хотела играть в прятки, но где ж тут спрячешься? Попробовали в жмурки, и то тут же проигрались.

– А вот и я! – Наталья в проеме дверей купе выглядела чуть ли не ангелом-спасителем.

– Бабуля! – повисли на ней девчонки.

– Осторожнее! Осторожнее! Смотрите, чего я принесла! – И бабушка-красавица поставила на стол, полный черновичков с крестиками-ноликами, красивую коробку, перевязанную красненькой ленточкой. А в Юлины руки попал огромный пакет со всевозможными сладостями.

– Юленька, спрячь пока. Не выкладывай! Сейчас покушаем, а потом будем праздновать.

С этими словами Наталья Николаевна извлекла еще одну коробочку, попроще, и все сразу удивились, как они не почувствовали с первого мгновения прекрасный аромат запеченной курочки! Курочка с золотистыми бочками лежала в окружении небольших кругленьких, таких же золотых картошечек…

– Надо еще проводницам отнести немножко, угостить, – рассуждала радушная хозяйка. – А вот и ваш любимый кепчук, – обратилась она к внучкам, доставая красивую пластиковую бутылочку с изображением сочных помидоров.

– Бабушка! – вспыхнула Надя. – Опять ты слова коверкаешь!

– Что я не так сказала?

– Надо говорить кет-чуп! – четко, по слогам произнесла девочка.

– Ну, я и говорю, кеп-чук! – так же четко, по слогам отчеканила Наталья Николаевна, и все дружно рассмеялись.

– Бабушка, ты не исправима! – Махнув на нее рукой, Наденька первой уселась за столик.

После такого необычного для пассажирского поезда застолья баба Наташа разрешила девочкам побегать по вагону. Маленькие непоседы только и ждали этой минуты и, словно парашютики белого одуванчика, полетели вперед, до тамбура и обратно. Прыг-скок, и снова полет.

– Это меня начальство задобрило, – кивая на щедрое угощение, пояснила Наталья.

– За что? – Юля с нетерпением ждала объяснений всего случившегося.

– За то, что случилось с нами, когда во Владивосток ехали, – Наталья Николаевна еще раз выглянула в коридор, окинув взглядом внучек, до упора открыла сдвижную дверь, чтобы она не захлопнулась на ходу, и начала свой рассказ:

– Так хорошо, впрочем, как и предыдущие два года, начался наш маленький отпуск. Сели в Москве. Втроем, целое купе наше. Мы с Костиком и Верой решили, что коли уж путешествуем на поезде, то надо максимально себя обустроить. Шутка ли, неделю в дороге?

– А почему не на самолете? – осторожно поинтересовалась Юля.

– Потому что мне кардиолог запретил. Может, он, конечно, и преувеличивает, паразит этакий, но мне так даже больше нравится. Я люблю поезда. И люблю ездить по нашей России-матушке. Ну вот, едем. А через три дня подходит проводница и слезно просит на одну ночь подселить попутчика. Я ей: «Вы что, с ума сошли? Ладно бы еще женщину, а тут мужик». Да какой, говорит, мужик? Парень молодой еще совсем, лет двадцать пять, не больше. Что-то ему срочно нужно в М., а билетов нет. Ну ладно, грех не помочь. Пришел, сел в уголочке. Такой скромный, ну точно ученый. В очках, с блокнотиком. И всё что-то там помечает, записывает. Спать укладываться, он извинился, вышел. Мол, вы переодевайтесь, я подожду. Я девчат уложила, сама переоделась. Юленька, нас точно Господь уберег!

Наталья Николаевна опять выглянула из купе. К девочкам присоединился мальчик лет пяти, и они втроем о чем-то там хихикали на весь вагон.

– Представляешь? Сплю, и словно меня в бок «Вставай!». Открываю глаза и спросонья ничего понять не могу. Что-то большое между верхних полок зависло. Проморгалась, глядь, а это тот очкарик, мать его дери, на полку к Надюшке лезет. И уже трусы снял, подлец. Я, как была, в ночнушке, соскочила. Одной рукой его за ногу, а другой дверь открываю и ору благим матом!

– Боже мой, – Юля руками зажала рот. – Наталья, какая вы молодец!

– Чего молодец-то? – видно было, что при одном только воспоминании женщина опять взволновалась до предела.

– Не побоялись!

– А чего его бояться? Урод! Прости душу грешную. Правда, он ногой-то мне хорошо так по лицу двинул, – Наталья Николаевна потерла левую скулу, словно физически снова ощутив тот удар. – Но куда он отсюда денется? Быстрее проводницы примчался мужчина из соседнего купе. Потом еще один. Ой, я думала, они его убьют… – Женщина замолчала, погрузившись в раздумья.