Сергей Кучерявый - Лабиринты. Роман

– Давай уже звони! Чего резину тянешь?

– Да сейчас наберу, налью и наберу. Нам долго тут еще с тобой гутарить, до утра как минимум. Пока морг там разродится, пока лаборатория раскачается, а всё из-за твоей упёртости! – по-дружески недовольно бурчал Николаич. Он разлил коньяк и поднес рюмку ко рту. Зазвонил телефон. Несколько секунд поколебавшись, про себя отчаянно ругая упрямый и назойливый источник, нарушающий вечернюю тишину, он всё же сделал выбор, явно не в пользу требующего его абонента.

– А вдруг что-то важное? – с ехидным интересом спросил Степаныч, слегка откинувшись на спинку кресла, едва ощутивший мягкое тепло хорошего коньяка, что неторопливо грел его нутро, – или случилось чего?

– Ага, накаркай еще! – шутливо ругнулся друг, – на, займись лучше делом, а я пока обрадую свой персонал.

Он достал из стола небольшой посеребрённый поднос, взгромоздил на него будущую закуску и придвинул к нему. Пока тот расправлялся с лимоном, консервированным лососем, овощами, хлебом, маслом и сыром, Николай Николаевич тем временем безуспешно пытался дозвониться до врачей, своих подчиненных, но, ни до кого он дозвониться не мог, никто не снимал трубку. При этом он успевал безудержно ругать всех за канувшую в ночь дисциплину и одновременно с невероятной издёвкой рассказывать о своих фантазийных планах на тему рыбалки, отдыха, общения с близкими друзьями, коллегами и однокурсниками.

– Алло э, кто это? – по третьему набранному номеру, наконец, кто-то ответил уже раздраженному начальнику, – а какого ты там делаешь? Где зав отделением? Что ты там мычишь? У нас там то.., это.., ты внятно мне можешь хоть что-то сказать? Дурдом!

Он бросил трубку и начинал пыхтеть от негодования. Николая Николаевича вообще было легко завести, правда и отходил он также быстро. Выпил молча рюмку и не успев даже надкусить бутерброд как в кабинет без стука влетела зав одного из отделений Елена Андреевна. Она, опережая нецензурную речь руководства в состоянии натянутой струны буквально на ходу не смотря по сторонам выпалила:

– Еще один умер. Всё также, симптомы те же, агония затем паралич и все. Только этот не старый, без хроники, молодой совсем.

– А вакцина? – спросил Степаныч, за место обмершего главврача.

Не успела та что-либо произнести в ответ, как в кабинет влетел ещё один врач, но уже с другого отделения, по его виду было заметно, что вести у него те же. Взорвавшись, начал рвать и метать Николай Николаевич, стремительно что-то выкрикивал, импульсивно подёргивался, врачи при этом молча робко стояли у стены, затем он выдохнул и перешёл к конструктивным действиям, вслед за ним также беглым шагом по коридорам устремились врачи. Он яростным полу криком направо и налево раздавал указания, со стороны отчетливо напоминающего всем известного исторического нервного военачальника, тоже, кстати, с усами и небольшого роста. Вирус действительно стремительно и тайно мутировал, начав резко поражать всех без разбора, распространяясь, как считал главврач только в стенах его клиники. Количество пациентов с подобными симптомами увеличивалось, у всего персонала было ясное понимание того, что в ближайшие дни количество смертей увеличится и ни о каких выходных и отпусках не может идти и речи. Странное дело, смерть. Как явление она начинает страшить человека лишь на расстоянии от места ее свершения. Наверняка даже можно было бы это изобразить в цифрах или вычертить на графике: расстояние, локация, эмоциональное колебание, страх, пропасть подсознаний, неизбежность. Но как выясняется чем ближе к точке происшествия и чем обильнее в ней плодится смерть, тем у человека ниже порог страха. В течение последующих нескольких часов из больницы по неизведанной тропе отправились ещё трое пациентов.

– Алло, пост, слушаю. А, Анька. Ну чего у вас там, как дела? – уставшим и явно недовольным голосом разговаривала медсестра с коллегой из другого отделения, – ну до поры до времени у вас тишина. Ага, ожидайте! У нас уже трое, блин! Ленка звонила, у них двое того. Да чего, чего.., нас то на карантин закрыли и мы теперь минимум пару недель отсюда не выйдем, а дома сын, ему в школу и ещё там ой… Ни белья, ни хрена нет же с собой! Уроды, блин не могли до завтра потерпеть, начали бы умирать в другую смену, там одни чёрт все незамужние, да бездетные. Ну, не говори! – раздражённо говорила она и одновременно с негодованием искала в стопке папок личную карту бывшего больного, которого недавно санитары увезли в морг.