– Что, – осторожно осведомляется Калиостро, – мы не будем коньяк пить вместе с клиентом?
– Конечно, будем! – с возмущением восклицает Мюнхгаузен. – А то еще клиент обидится.
– Только по рюмочке, – расставляет крохотные рюмки хозяйка.
– Клиенту стакан полагается, – говорит Мюнхгаузен.
– Действительно, – соглашается клиент.
– Разливаем, – говорит Мюнхгаузен, – и выпиваем… Теперь запьем водичкой из «Святого источника», – наливает он из пластмассовой бутылки. – Лучше всего – газированную. Можно, конечно, святую воду попробовать, но эффект будет слишком сильный.
– И какой? – спрашивает клиент.
– Раздобреете.
– Куда уж мне больше – полтора центнера без семи килограмм.
– Да не в этом дело. Подобреете и все свое имущество начнете раздавать бедным.
– Не дай Бог! Бедняков ненавижу! От них все беды на земле!
На голове клиента начинает надуваться воздушный шарик с нарисованным на нем лицом. Шарик отрывается от отверстия и поднимется к потолку. Один за одним шарики поднимаются к потолку, и начинают своеобразный танец под идиотскую музыку. Нечто вроде: «Ня на… ня на… ня… нам… на-а-а… ням на». Куклы оживают, подмигивают и корчат рожи.
– Теперь все глюки будут выходить. На ночь только нужно закрывать отверстие пробкой, а то кто-нибудь войдет без разрешения.
– И кто?
– Хока.
– А…
– Не спутайте с хокками. Те самые мантры, которые Зинаида Федоровна зачитывала.
Алена касается кончиком сигареты одного из шариков, он лопается, из него вырывается зеленоватый дым. Достигая потолка, дым преображается в большую ящерицу с головой бультерьера. Она начинает метаться по потолку и стенам, лаять и рычать на присутствующих.
– Ловите ее! – кричит Мюнхгаузен.
Пометавшись, существо бросается к дисплею компьютера и исчезает в нем.
– Эх, упустили.
Совершенно уже пьяный клиент хохочет.
– Есть глюки? – осведомляется Мюнхгаузен.
– Нет, все чисто, – отвечает довольный клиент и брякает пачку долларов на стол.
* * *
– Налей, налей бокалы полней… – поет клиент, направляясь к машине. – От бутылки вина не болит голова…
– А болит у того, кто не пьет ничего, – подхватывает Мюнхгаузен, распивая с Пентиумом коньяк.
– Пьянствуете, да? – возмущается хозяйка. – Ты же сам говорил: этот коньяк пить нельзя. Может быть, его кто-то заговорил.
– Заговоренное зелье и… – заплетающимся языком говорит Мюнхгаузен, – и… и проглоченное. Проглоченное или промоченное… не важно… Тому, кто пил вермут по рупь двадцать семь даже водка Змей Горыныч не страшна.
– Э-эх, пьяницы! Лучше бы что-нибудь придумали новое. Какое-нибудь магическое приспособление… как вы там его называете?
– Симулякр, – подсказывает Калиостро.
– Как-как? Что это такое, еще раз объясните.
– Симулякр это нежный объект, нет, неживой, который притворяется живым.
– А разве такое бывает?
Раздается звонок.
– Минуточку – хозяйка берет трубку. – Агентство Хоттабыч. Так… нет… нет, я вам говорю, ведьмы нам не требуются, стервы – тоже. Вообще мы предпочитаем иметь дело с мужчинами. Будет нам мужчина? Когда будет, тогда и звоните. Ишь ты: плюется она, стерва! Алена, – поднимает она другую трубку, – перевожу все разговоры на тебя. Меня в ближайшие полчаса нет… Честно говоря, – вздыхает хозяйка, – я во всю вашу магию не верю. Как там не говори, а все это обман. Но… люди хотят обманываться, и мы делаем то, что они хотят. Да, мы обманываем, но честным образом.
– Вот резиновый шарик, к примеру, – Калиостро берет сморщившийся шарик, – с глюком господина Дубравского. Делай с ним все, что хочешь. Надуваем его.
Шарик приобретает очертания куклы. Неожиданно она открывает глаза и начинает выделывать танцевальные па.
– Ой, – всплескивает руками Алена, – какая прелесть!
– Я с вами, девками, что хочу, то и сделаю. Хочешь, сделаю из тебя Мерилин Монро?
– Конечно, хочу.
Калиостро пристально смотрит на нее: снизу начинает дуть ветер и подол ее платья поднимается вверх, но она даже не пытается его опустить.
– Платье задирать я и сама умею.
– В этом мы не сомневаемся.
– А скажите, – говорит Пентиум, который все время сидел за со скрещенными на груди руками, хмурый с презрением во взгляде, – для чего нам Алена нужна? Она же дура.
– А кто об этом знает. Пока рта не раскроет, никто и не знает. Побудет тут с нами годик-другой, пооботрется, научится вашим фокусам…
Читать дальше