Михаил Дорошенко - Чародеи

– Я тот самый Мюнхгаузен, как зовут меня почитатели.

– Что тебе нужно, Мунхаузер?

– Это вам нужно.

– Мне? И что мне нужно?

– Будто не знаете! Печень кому нужно подправить? Я из агентства Хоттабыч. Припоминаете?

– А? Надоедала?

– Нехорошо повторять за недоумками.

– За что они вас так не любят?

– За талант! Я могу сделать то, что вы хотите.

– Приезжайте немедленно.

– Я уже здесь.

– Где здесь?

– За дверью у вас.

Дубравский открывает дверь. Прислонившись к стене, за дверью стоит с телефоном Мюнхгаузен.

– Входите.

– Богатенький Буратино, – оглядывает обстановку Мюнхгаузен.

– Как адрес узнал: проследил? – спрашивает клиент.

– По телефону.

– А, понятно, по телефону адрес нашел, а телефон как узнал?

– Да у вас на лбу он написан.

Клиент, глядя в зеркало, проводит рукой по лбу со светящимся номером, и надпись исчезает.

– Эк, шутники! Хорош фокус, ничего не скажешь.

– Это не фокус – магия.

– По мне хоть магия, хоть шмагия, а научи меня пить.

– Знаю-знаю: озолотите.

– Даю тысячу долларов задатка. Если не поправишь меня, пять тысяч вернешь через неделю.

– Я работаю без задатка.

– Хм, ну-ну…

– Богато живете, Березовский.

– Я не Березовский, – ворчит клиент, – Дубравский, запомни!

– Дубравский… Дубравский… это от дуба или дубравы Дубравский?

– Главное то, что у меня столько денег, сколько у тебя за десять тысяч лет не наберется, даже если ты не будешь ни есть, ни пить, ни курить, а только копить! Понятно?

– Для миллионера богато живете, а для миллиардера – не очень.

– Понимал бы ты что-нибудь в апельсинах.

– В апельсинах и ананасах, быть может, – не очень, а в медицине и магии кое-что смыслю. Готовьте инструмент.

– Какой еще инструмент?

– Вино, водку, коньяк и у-ис-ки, а также бокалы!

Дубравский нажимает на кнопочку дистанционного управления: раскрываются двери огромного шкафа, заставленного сотнями бутылок с алкоголем.

– Разливайте, – говорит Мюнхгаузен, разваливаясь на диване.

– А как же лечение?

– Это и есть лечение.

– Хм… ну-ну… С сухенького начинаем?

– Сразу видно: непьющий.

– Но жаждущий!

– С водки начнем.

– Да?

– Или с у-ис-ки.

– Ну, смотри, ежели я травану…

– Знаю-знаю, на счетчик поставите.

– Хуже, много хуже!

– Не будем думать о завтрашнем дне. Живи сегодняшним!

– Ну что – можно уже пригубить?

– Что там – пригубить! Пей, гуляй! – Мюнхгаузен делает гротескную рекламную улыбку, проводит бокалом полукруг. – Чи-из…

– Что это было?

– Реклама коньяка… что это за коньяк? – бутылка скользит к нему по столу, и он, не глядя, подставляет руку и подхватывает ее. – А, Хеннеси. Отличный коньяк! Хотя я предпочитаю наш, Ставропольский.

– Для кого реклама: никого нет здесь?

– Для… для предполагаемой публики. Короче, это шутка. Мимо тещиного дома я без шуток не хожу.

– Не понял, еще раз. А когда я много не понимаю, начинаю сердиться, а когда начинаю сердиться…

– Ладно, приступим.

Он присаживается на диван рядом с клиентом, приставляет к его животу пластмассовую трубочку для коктейлей и начинает вращательными движениями вводить в тело сквозь одежду.

– Не беспокоит?

– Нет, – с изумлением отвечает клиент.

– Ну вот, теперь можно пить.

– Так вот взять и выпить?

– Да, просто взять и выпить. Ваше здоровье, публика! – делает он полукруг рукой с бокалом.

Клиент медленно подносит стакан ко рту, перекрещивается левой рукой, с оханьем выпивает и застывает.

– Как ощущения?

– Замечательные, только вот как бы…

– А вы об этом не думайте. Ловите мгновение.

Из трубочки выливается прозрачная жидкость.

– Видите: мимо печени прошло.

– Прошло.

– В мозг шибануло?

– Да, шибануло.

– В груди потеплело?

– Да.

– На душе легче стало?

– Не то слово!

– С вас пять тысяч, а пока – по второй. Ваше здоровье.

– Раскинулось море широко… – идут они по улице, обнявшись. За ними движется лимузин с охраной. На капоте – бутылки и стаканы, закуска.

– А хош , я тебе вот этот дом куплю и подарю, – указывает клиент неверной рукой на здание университета.

– Заверните, – заплетающимся языком бормочет Мюнхгаузен.

– Мы его снесем, выроем котлован, напустим воды, выйдем на берег и запоем…

– Раскинулось море широко, – начинает Мюнхгаузен.

– И волны бушуют вдали… – подхватывает Дубравский.

Хозяйка входит в холл. Мюнхгаузен с маской сатира на затылке рубит тумбу стола на дрова.