Герш Тайчер - Студент

В нашу жизнь вошли новые понятия: «комендант общежития», «кастелянша» и «дежурный». Они заменили нам и папу, и маму, и даже бабушку. Люди с этими важными должностями деловито прохаживались по общежитию и навевали на живших там первокурсников смирение и покорность.

Каждый индивидуально, кроме всего прочего, закупал себе общие (не общественные) тетради для будущих конспектов. Процедура эта – сугубо интимная и целиком зависела от покупательных возможностей студента. Тетради в коричневой дерматиновой обложке придавали началу учебы торжественность и плановость. Девственная белизна их разлинованных страниц взывала к добыванию знаний и поиску истин. Тетради озабоченно подписывались, в том числе и на торце.

Преподаватели рекомендовали нам учебники на первых же лекциях. Я и мои пролетарские друзья получали учебники первой необходимости на весь семестр в университетской библиотеке. Факультативные и другие редкие книги можно было читать в читальном зале. Самые состоятельные студенты покупали себе индивидуальные учебники. Они делали это в специализированных магазинах в Академгородке или в городе. Несколько позднее оказалось, что делали это они зря, так как хорошо записанные конспекты имели значительно большую практическую ценность, а почерпнуть недостающее легко можно было в читальном зале.

Может показаться, что на всё это ушло много времени. Совсем нет. Всё приходилось делать быстро, не обращая внимания на детали, размеры, расцветку и прочее. Ни на что не было достаточно времени, всё бегом. Оказалось, что носки, например, сохнут быстро, а вот трусы – нет. Поэтому частенько приходилось надевать их недосушенными и бежать на лекции. Расстояние от общаги до универа пробегалось быстрее в невысохших трусах.

Совершенно не было времени оглядеться, хорошо познакомиться друг с другом, просто поговорить о первых впечатлениях, помечтать о звёздах или о красивых девушках, которых мы в изобилии видели совсем недавно на абитуре. Что характерно, редко мечталось о вкусной или здоровой пище, о еде. Довольствовались малым, тем, что было в столовых и буфетах родного вуза. Из еды никто не делал культа: что попадалось под руку, то и ели. Исключением была жареная картошка по воскресеньям.

В универе все делалось бегом. Все бегут. Марафон постоянный и интенсивный. Тетради в портфеле, портфель в руках, кусок хлеба в кармане, ушанка на голове. По этажам и аудиториям. Профессора шутят – мы смеёмся. Профессора говорят серьезно или пугают – мы плачем. К ритму привыкли, хотя он был мучительно быстрым, а в первом семестре – особенно изнуряющим. Шесть дней в неделю с утра до обеда три пары лекций, итого шесть академических часов в день, 36 часов в неделю. Каждый день после обеда семинары и лабораторные, с лекциями вместе – 52 часа в неделю. В воскресенье выходной, но так много нужно сделать! И прежде всего – выспаться и наесться вдоволь жареной картошки.

Я счастлив и полон энергии. 90% студентов работают не меньше меня, но не больше меня. Мы просто на абсолютном максимуме возможностей и сил. 5% студентов ночью продолжают рабочий день на почте после закрытия библиотеки. Я, конечно, среди них. Один из нас, но не с нашего курса, на почте учит английский язык. Каждый день по 300 слов. Планировал навести порядок в британской энциклопедии до окончания учёбы в универе. Однако на третий день изучения английского его голова стала красной, а на пятый день волосы начали клочьями падать на стол, как листья в осеннем парке. Перегрев вышел.

Первое, что сразу отсекло от воспоминаний или каких-то сравнений со школой: тут нет уроков по 45 минут. Тут пары: лекции, семинары, лабораторные занятия. Поражал воображение своей непостижимостью неслыханный раньше термин «коллоквиум». Такие занятия периодически устраивались, и их отличие от семинаров я так и не понял до сих пор.

Сразу сразила напыщенность, фундаментальность и величественность названий курсов. «Математический анализ» – песня. Раньше я слышал только об анализах крови, мочи или кала. А тут – математический. Таинственно и умно. Но красиво даже короткое: «матанализ». Правда, скоро для некоторых студентов оказалось, что мат идет хорошо, а вот анализ похуже.

На первых лекциях поначалу царила атмосфера внимательной бессмысленности. Была даже паника от того, что ничего не понятно. Привыкали к преподавателям. Один мямлит – и не понимаешь ничего, другой бубнит – и ничего не слышно, а третий говорит о чём угодно, но не о том, что хочешь услышать и понять.