Лана Планова - Prodigy

«Так, ну-ка бросьте этот конкурс крутоты. Каждый кулик свое болото… свое Куликово поле. Хоть как относитесь к Уралу вообще и к Челябинску в частности, но именно в этом городе – лаборатория Сида. Потому фабула, в любом случае, проходит через ЧЕ»

2

Далее и по порядку. Нет, стоп. По порядку не будет! Все кубарем в моей книге. Прямо сейчас – чем закончилась эта безумная история. Хотя жирной точки не получится, потому как продолжение ее следует и сегодня, в наш безбашенный 2025 год. Многоточие. А перед ним…

Питер. Дворцовая площадь. Море народа. От шквального рока у зрителей сдувает крыши. Десятки киловатт звука. На сцене – рок-дива. Ее энергетика как девятый вал накрывает толпу и подчиняет своей воле – воле стихии. И вот в апогее этого спровоцированного безумия звезда обрывает пронзительный вокализ и замирает. Замирает, стоя на краю сцены и глядя вниз, как в пропасть. Постепенно вопли смолкают, и над площадью зависает нелепое молчание. Она смотрит на них в упор. И каждому кажется, что этот застывший взгляд – прямо в его глаза.

– Я ненавижу вас! Сопливые скоты, я ненавижу ваше убогое поколение. Я не хочу иметь ничего общего с вами. С вашим гнилым поколением! Я презираю вас!!! Ваше поколение – ошибка! Но вы никогда не поймете этого, уроды. Я плюю на вас!!!

Фанаты подставляли руки и лица ее плевкам и вопили в экстазе обожания.

Как-то вмиг поникнув, она закрыла ладонями глаза, и сама себе устало сказала: «Плюй в глаза, им все роса». И пошла со сцены. Ее подхватила толпа, стала рвать прикид рок-звезды. Она пыталась отбиться. Охранники, как Балу в стае диких обезьян, продирали путь через это месиво. Доведенная до истерики, она вырвалась из толпы и бросилась бежать прочь. Ее музыканты, сообразив, что нужна помощь, кинулись за ней. Они матами и кулаками останавливали бегущих зрителей.

Хлестал дождь. Сид вбежал на Дворцовый мост, когда она стояла на литых перилах, готовая прыгнуть в воду.

– Ханна, не надо. Прошу тебя. Я не должен был это делать. Не имел на это права… Остановись, прошу…

– Сид, я не могу больше. Дай мне возможность уйти.

– Дай мне шанс все исправить. Не оставляй меня насовсем.

Ханна, дай мне время.

Она оглянулась вокруг.

– Уйдите все! Оставьте нас! Ну вы же люди! – рок-дива плакала и орала.

Все потихоньку отступали. Ее «мартинс» соскользнул с мокрого парапета. Сид кинулся к ней и едва успел удержать любимую над серой, почти черной, Невой, вздрагивающей от плевков ливня.

Он держал ее на руках, плачущую, как ребенка.

– Сид, верни мне меня. – Потом громче: – Верни мне меня! – Еще громче, еще громче. Вопя безумно, она вырывалась, корчась: – Верни мне меня! – Потом вдруг замерла. – Сид, дай мне уйти.

Так сказала, что он сразу отпустил ее. Она быстро побежала. На ее пути встал большущий парень, снял с себя «косуху» и накинул ей на плечи. Потом шагнул в сторону, уступив дорогу.

3

По черной пашне, пугая стаи ворон, цепляя тяжелые комья грязи на «мартинсы», кутаясь в «косуху» от пронизывающего ветра, она шла и шептала, будто молитву:

Ее бил озноб, зубы лязгали, и, уже почти теряя сознание, она увидела указатель с надписями по-эстонски и по-русски: «Куремяэ», «Пюхтецкий монастырь». Заставив себя идти дальше, она брела, как побитая и изможденная бродячая собака. И когда услышала звон колоколов и сквозь прибалтийский мокрый сумрак увидела мерцание позолоты церковных куполов, упала, обессиленная, в грязь.

Согбенный старец протянул ей худую руку. Она, очнувшись от обморока, увидела над собой большую черную птицу, которая постепенно, раздвигая сумрак, превращалась в человека. Казалось, вместо лица у него был клочок яркого света. Как солнце, отраженное в колодце. Он поднял ее и жестом позвал за собой. Она послушно последовала за ним.

Старец был нем. Ей показалось, что когда-то она видела его во сне. Сон был нестрашным, сон был вещим. Ощущение уже виденного ранее не покидало ее и тогда, когда они вошли на территорию монастыря и кованые ворота стали медленно закрываться за ее спиной.