Михаил Бурлаков - Без чувств. Хроника наших дней

Через несколько остановок напротив меня оказываются два высокодуховных вдрызг набуханных индивида, обсуждающих, очевидно, девушку одного из них. Я прислушиваюсь к их диалогу:

– Бля, да она вообще охеревшая. Прикинь, сидит дома, деньги ни за что не платит, кредит за его счет. Попросила брата в магистратуру в Испанию, чтоб он там получил образование, все дела…

Второй очевидно полностью солидарен, потому что лишь подбуркивает в такт словам собутыльника. Первый продолжает:

– Ну и вот. А еще помню, они выбрали ЗАГС в Новогиреево, жопе мира. Пиздец, праздновали там, помню, все нахерачились в хлам. Ну и там пошло-поехало. Он, помню, говорил мне золотые слова: жену надо ставить раком, чтобы она знала, какая она скотина…

После крайних слов этого невнятного запойного монолога я выключаюсь из потока этой грязной информации и, встряхнувшись, поднимаюсь со своего места и выхожу на своей остановке где-то на юго-западе Москвы. Сука, ебаные мужланы!

Одинокий автобус заботливо довез меня одного до московской окраины, и я, радуясь тому, что коротаю дни своей пусть не столь ценной, но жизни, оказываюсь недалеко от своего дома. Перебегаю через пустую ярко освещенную фонарями автотрассу, дохожу до дома и сворачиваю за угол, на улицу, которая должна через несколько сотен метров привести меня в мою берлогу. При этом прекрасно понятно, что насколько бы холостяцкой она ни была, это не означает обилие раздетых девичьих тел в постели.

Одиночество, пожалуй, сравнимо только с осенним ливнем. Оно, сука, ледяное и вездесущее, может обдавать тебя холодом довольно продолжительное время. И хотя общеизвестно, что он рано или поздно закончится, невыносимым остается сам факт, что уж если ты попал под него, то будь уверен – промокнешь до нитки.

Мой размеренный и все-таки еще не до конца трезвый шаг подстегивается впаянными в русскую начинку страхами перед чем-то неизвестным, перед одинокой темной улицей, закутанной во мрак распиздяйством местных муниципальных структур, что хотят сэкономить на электричестве. Хотя, конечно, стоит все-таки отдать должное в первую очередь лобным долям моего поехавшего чердака, которые, желая по известным причинам достроить картину мира, с определенного возраста начали перманентно работать, гиперактивно замыкать нейронные связи и впитывать любую полезную информацию.

Отделение Сбербанка возле моего дома соблазняет меня обналичить часть моих накоплений, и я поддаюсь. По удивительному стечению обстоятельств все три банкомата в помещении заняты, очевидно, сплоченная диаспора московских разношерстных алкашей вышла на выгул, и всем срочно понадобился кэш. Я, зависнув в этот момент в своих размышлениях о высоком, покорно дожидаюсь своей очереди. Выполняю ряд автоматических линейных движений, и несколько новеньких хрустящих доказательств человеческой корысти падают мне в карман.

На выходе из отделения караулит бродяга и достает каждого выходящего вопросом «Слушай, подскажи, по-братски…». Но никто не находит нужным слушать следующую часть просьбы, поэтому и я отвергаю его, будучи отвергнутым сегодня сам. Тем самым восстанавливаю баланс: если бы все сложилось, тогда меня бы здесь не было. Действую реакционно – чистая кармическая обратка.

Остается дело за малым: всего лишь считаные минуты, умеренная нагрузка на две сотни мышц тела, в основном мышцы ног, бедер и ягодиц, летящий мимо урны бычок, сопровождаемый ругательством, синонимичным «гулящей даме», и профессионально отработанные механические действия со связкой ключей. И вот я сбрасываю с себя весь эмоциональный заряд и несколько частей своего сложносоставного аутфита, продуманно вливаю в себя два стакана воды и падаю на никогда не отказывавшую мне часть моего домашнего убранства. Я покрепче обнимаю подушку, сворачиваюсь калачиком и улыбаюсь сквозь покидающее меня сознание. И я хотел вот это променять на часы активных ночных физических тренировок?!

Отгоняя от себя мысли о завтрашнем раннем подъеме на работу, я вспоминаю, как однажды мы с одним моим знакомым стояли на выходе из клуба. Он изрек на тот момент сакраментальнейшую фразу: «Братан, все хуйня, главное ебашить!». Теряя рассудок, я мысленно посылаю нахуй все невзгоды и неразберихи прошедшего дня и пропадаю в бесконечности.

Звонки будильника сквозь сон кажутся зловещим надругательством над святыней человеческого естества. Я протягиваю руки к телефону и быстро его отключаю. Затем следуют еще несколько звонков, через каждые десять минут – благо я знаю особенности своего организма. Через несколько повторных пиликаний чувство паскудства жизни понемногу улетучивается, и на пятый звонок я откидываю одеяло и сажусь, растирая руками заспанное лицо.