Павел Патлусов - Отголоски

Для свадьбы особых денег у нас не было. Уложились в сто двадцать рублей. Мне был куплен темно-синий костюм, а невеста шла в ЗАГС в чужом свадебном платье. Его дала коллега по работе Ольга Золотарева. Даже обручальные кольца дали Золотаревы. Свадьбу справили на квартире у Мамариных – коллеги Ларисы по школе – интернату. С моей стороны были сестры со стороны Ларисы мама, братья. Сестра Таня осталась на хозяйстве. Было весело. Но, ещё веселее было утром, ибо молодые попали в неприятную ситуацию. Спать молодожены отправились к Калачевым, соседям Мамариних. Утром молодожены со смущенными лицами от стыда стояли перед хозяевами квартиры, ибо сломали диван.

– Володя, ты посмотри: мы пять лет с тобою спали на этом диване, и ничего, а эти молодые за ночь его сломали, – и не понятно было, то ли Фаина Ивановна восхищается молодыми или же делает «укол» супругу.

– Мы все отремонтируем, – ворковали виновато молодожены.

– Да-уж, придется, – отметил Владимир Иванович.

После этой истории мы с супругой договорились, что никаких интимных подробностей на публику не рассказывать. Это условие выполнялось неукоснительно. Кроме того, Ларисе крайне не нравилось слово: секс. Она считала его техническим термином, а не духовно-нравственным. По этой причине в семье обходились мы такими аналогами: любовные или интимные отношения, близкие отношения.

Еще смешнее или трагичнее случилось с мужем Золотаревой. Она во время свадьбы покинула торжество, так как её муж неаккуратно вел себя за столом. Уж лучше бы они ушли вместе. Когда закончился свадебный вечер Золотарев ушел домой. Но, был видимо сильно пьян. Не дойдя до дому, он лег спать на лавочке, причем аккуратно по – армейски положив рядом парадный мундир, ботинки, фуражку. Утром он проснулся в трусах и майке. У него осталась в наличии только полевая форма. Обидно. Это была прекрасная пара, но позднее они развелись: у Ольги была аллергия на своего мужа. Какая это была аллергия мы с Ларисой не уточняли. Возможно, психологическая, а может быть она носила иной характер. Существует и такое суеверие: если дали «на прокат» свои обручальные кольца, свадебное платье, то отдали своё счастье навсегда.

Во дворце бракосочетаний с женихом произошел конфуз, о котором жена часто мне напоминала. Когда ведущая бракосочетание сказала: " Теперь молодые поздравьте друг друга!». Я повернулся уже к законной жене и видел как она вытянула шею и губы. Но, не зная ритуала, я просто, как товарищ пожал ей руку. О чем до сих пор вспоминаю с определённой долей юмора.

Нет и не может быть закона для Любви, Любовь не знает закона. Творчество Любви не знает послушания ничьей воле, оно абсолютно дерзновенно. Любовь – не послушание, не вмещается ни в какие категории, не вмещается в «мир». Жертвенность Любви, её отречение от мирского благоустройства делает её свободной.

Схватки у Ларисы начались преждевременно, то есть мы ждали момента для выезда в Шалю и уже там попасть в роддом. Но, увы ошиблись на две недели. Я с работы уже уволился и собирал, и отправлял в Шалю наш незамысловатый скарб. На этот период времени нас, точнее меня приютила Женя Логинова – Ларисина коллега и мать одиночка. Муж у неё погиб,, выполняя служебное задание; он служил в милиции. На руках у вдовы остались две маленькие девочки. Через двое суток, точнее 28 января супруга разрешилась от бремени. Морозы в это время стояли сильные, а больница находилась на самой окраине города. Тем не менее я каждый день бывал там, передавая супруге венгерские яблоки. Позднее она вспоминала, что более сладких яблок никогда не ела. Сын родился всего на 2400 г, то есть недоношенный. Поэтому их выписали на девятый день. Ещё три или четыре дня мы жили у Жени, а уж затем отправились в Шалю. Имя для сына придумали уже в Серове. Мужа Жени звали Евгений. Поэтому в честь этих добрых людей сын был назван Евгением.

Добирались до Шали ровно сутки. Самое неприятное для нас пребывание было на вокзале города Свердловска. Холод был нестерпимый. Все это осложнялось тем, что Ларисе надо было постоянно сцеживать молоко. Груди разбухали… К этой процедуре она приступила только в Шале, в доме моей тещи. Видимо груди были ещё и застужены. Через неделю у неё поднялась температура, появились в грудях комки и краснота. Растирания камфорным спиртом не помогали. Начали выпадать у супруги волосы. Пришлось обращаться в больницу. Делали операцию. На груди остался большой багровый рубец. Через некоторое время оперировали и вторую грудь. Сын Евгений достался ей большой ценой. Возможно, по этой причине между ей и сыном установилась особая мистическая связь.