Елена Колина - Дорогая Дуся

– Бабка за Жучку, – на мгновение перестав орать, заметила Мура. Она не хотела обзываться и вообще ничего такого не имела в виду, просто заметила, что ситуация напоминает сказку «Репка», и опять тихо завыла на одной ноте «у-у-у».

Завуч подумала, что ее обозвали Жучкой. Как же ей хотелось избавиться от этой воющей ленинградской интеллигенции! Как же ей не нравилась Мура… На ее взгляд, единственно хорошим в этой Муре был ее Дед – красивый высокий человек в джинсах, ученый, профессор… Как же ей хотелось как следует осадить эту Муру, но ее внутренний редактор ни на секунду не выключился, и она спокойно сказала:

– Вы хотите, чтобы этот ребенок вырос настоящим человеком? Или вы хотите, чтобы он вырос эгоистом? Называл взрослых жучками? Отдайте девочку, иначе она вырастет плохим человеком.

Спокойствие было куда гибельнее для надежд Муры уйти домой, чем ярость или грубость… Когда спокойно говорят, что твой ребенок может вырасти плохим, противостоять очень трудно, а для Дуси противостоять авторитетному человеку, педагогу и завучу, было невозможно. Она вообще терялась перед заявленными авторитетами. Дуся не хотела, чтобы Мура выросла плохим человеком, эгоистом, не хотела, чтобы она орала, когда вырастет… Если бы все это происходило сейчас, в наше время, Муру забрали бы домой и по дороге накормили мороженым, чтобы замять последствия неприятного инцидента, травмирующего нежную детскую психику. Но в то время было принято считать, что ребенок не имеет права выть и рычать, ребенок должен вести себя так, как нужно взрослым. В данном случае ребенка нужно отодрать от Дуси и затолкнуть в класс. Так они и сделали. И даже испытали облегчение: Мура в надежных руках, повоет и вырастет настоящим человеком.

Через четыре часа Дуся примчалась в школу, где ее поджидали учительница и завуч. Дуся ни на минуту не подумала, что они очень сильно по ней соскучились, она подумала, что Мура заболела – насморк, кашель, температура, что-то в этом роде.

Учительница сказала:

– Мы не можем отдать вам Марию Воронцову, потому что в данный момент она стоит в углу, вон в том, в левом… Мы долго терпели, целых две перемены, никак не меньше. А на третьей перемене наше терпение лопнуло. Воронцова дерется. Налицо три драки. Точнее, две драки и один укус. Она агрессивная у вас. – Учительница на секунду задумалась. – А может, она больная?! В столовой вылила свой кисель на соседку справа. Попросила добавку. Вылила добавку на соседку слева. Да на нее киселя не напасешься!

– Она ведь внучка профессора и начальника Управления торговли. Но нам такие внучки не нужны! – едко добавила завуч. – Она у вас сама черт, просто черт какой-то…

– Лечить таких внучек надо, чтобы не кусались… – сказала учительница.

Ходульное выражение «я такого не ожидал» было как раз о Дусе: она чего угодно ожидала от первого дня в школе – насморка, кашля, температуры, но такогоне ожидала!..

Есть родители-бойцы, которые бросаются в атаку: кричат ребенку «Быстро выйди из угла!» и уходят со словами «Вы сами дуры!» или «Я вам еще покажу!». Это неплохая тактика: в таких случаях учителя обычно бросаются вслед и предлагают уладить конфликт на месте, без жалоб в вышестоящие инстанции. Есть такие родители, но это не Дуся. Бывают еще родители – не бойцы, они с достоинством отступают. Дуся отступила без достоинства: просто закрыла глаза, пытаясь избежать Ужаса. Стояла с закрытыми глазами и вдруг явственно услышала голос. «Как твоя фамилия?» – спросил голос.

Это было в Одессе, в конце войны. Дуся жила у родственников. Ей исполнилось семь, и ее отправили в школу посреди года, одну. Дуся пришла в школу без банта, побритая наголо, одетая в странное одеяние: одеяние когда-то принадлежало Дусиному отцу и называлось «кальсопара». Это были кальсоны и рубашка – то, что сейчас называют «зимнее белье». Дуся выглядела в подвернутой со всех сторон кальсопаре как нищая. Она вошла в класс бочком, села за свободную парту и попыталась слиться с партой, чтобы ее не заметили.

– Новая девочка, как твоя фамилия? – спросила учительница.

– Мандельбаум, – привстав, прошелестела Дуся. Она была необыкновенно застенчивая девочка в кальсопаре, без банта, сирота.

– Мандель-что? Еще раз громко и четко! У тебя что, голоса нет?

Дуся поняла: всё погибло, всё!

– Фамилия! – требовала учительница.

Дуся молчала. В Дусиной голове, без банта и без мыслей, как пойманная птица, бился голос «фамилия, твоя фамилия!».