Наталья Гармс - Сколько нужно мужчин, чтобы…

С именами нам обоим не повезло. Его родители нарекли лапотно-деревенским «Васей». А меня прозвали на старорежимный манер – Милица. Так, вроде бы, именовали сербскую царевну, в честь которой моя прабабка Евгения, петербургская аристократка с внешностью звезды немого кино, назвала свою дочку. Царская дочь и потомственная дворянка – это ладно. Но причем тут я? Во избежание лишних вопросов, представлялась «Милой». Хотя и этот именной огрызок раздражал. И Васька звал меня «Машкой» или «Маней», а в минуты особого благорасположения – «Манон».

Имя моей дочки, правда, тоже выбивалось из тогдашнего общего ряда. Я придумала его, будучи беременной, и держала в кулачке, никому не раскрывая. Хотя после родов, глядя, как Аглая теребит красными лапками пеленку, пытаясь приподнять пушистую головку, забеспокоилась: не излишне ли весомое да увесистое имечко выбрала для своего ребенка? Хотя «Аглаюшка» и «Глашенька» – очень нравились! А отсюда недалеко оказалось и до «Глафиры». Откушав, Глафира отдыхала чинной старушечкой в кружевном чепчике, несколько сварливо даже поджав губы в «скобочку». Тогда как у Глашули не устоявшаяся еще улыбка разъезжалась-растекалась по лицу, как яйцо по сковородке. А Аглае – в пару – я хотела еще родить брата Глебушку. Глеб и Аглая – замечательно б звучало!

С мужскими именами вообще любопытно вышло: например, с Сережами я была обречена на романы, а с Димами у нас выстраивались исключительно теплые дружеские отношения, Миши в меня влюблялись без взаимности, тогда как с Генами происходили одни неприятности. Всякого нового знакомого я встречала не по одежке даже, а по имени. Правда, теория эта давала сбой при появлении обладателя нового – не встречавшегося прежде – имени. И в самом деле, чего следовало ожидать от Радомира, скажем, или Перри?

Или от Вольдемара? Так звали моего второго мужа. Матушка величала сына «Воликом», друзья-приятели – «Демой», а я – «Волькой» или «Дэмом».

– Ты помнишь, как убили Дему? – вдруг окликнул из трубки Василий, сопровождая вопросительным знаком каждое слово. – Ты? Помнишь? Как? Убили? Дему?

Помнила ли я, как однажды ночью кто-то выстрелил через дверь в моего мужа, и он пригнулся и длинно взмахнул руками, как будто готовился к прыжку, но, не удержал равновесия и вдруг стал падать, а я потянула его через порог в квартиру и дальше, путаясь в тапках, к дивану? И губы на бледном его лице вмиг стали напряженно-синюшными, как обычно, когда он нервничал. «Не переживай, сейчас вызову доктора!» – бормотала я, укладывая его. Когда вдруг поняла, что он уже не переживает и вызывать надо не врачей, а полицию. Подвывая, кинулась на кухню к телефону. И переодеть испачканную в крови ночную сорочку сообразила только, когда прозвучал дверной звонок.

Потуже затянув накинутый на голое тело халат, потом несколько часов отвечала на вопросы бестолкового юноши, похоже, впервые составлявшего протокол, а также подошедшего позднее мордатого дядьки. Вновь и вновь прокручивала картинку: мы уже ложились спать, но заспорили (на самом деле, затеяли очередную дурную ссору), когда вдруг позвонили в дверь и муж, выйдя в «предбанник», громко спросил: «Кто?». (Он всегда так говорил – вместо «кто там?» – и я заранее злилась, по возвращении, протягивая руку к дверному звонку.) В ответ мужской голос прокричал: «Открывай, пацан!» Разгоряченный ссорой, Дэм выругался, хотя обычно избегал ненормативной лексики, и, было, развернулся, но тут из-за тамбурной двери раздались выстрелы. Когда я выскочила на площадку, не понимая, что происходит, он обвис у меня на руках. Мы давно предлагали соседям поменять эту хлипкую дверь, но не преуспели в переговорах, а сами так и не собрались.

– И вы не знаете, кто убил вашего супруга? Хотя голос одного из нападавших вам показался знакомым? – переспросил мордатый. – Странное какое-то убийство – через дверь! Впервые о подобном слышу!

– А, может, это вас хотели убить? По причине, так сказать, зловредной журналистской деятельности! – оживился следователь.

– Но убийцы слышали только голос мужа, – напомнила я, лязгнув зубами.

Давно уже надо было переодеться – меня била дрожь.

– А-а, если недоумок за дело взялся, он и сделает все по-идиотски!

– Так, наверное, это и были какие-нибудь обкуренные наркоманы? Тем все равно, куда и в кого палить! – подал голос юноша, которому давно следовало заняться прыщами на своем лице – хотя бы для того, чтобы так не краснеть под взглядом собеседника.