Софья Бондаренко - Дневник Августа Майера

Генрих Константинович, по правде говоря, считал это абсурдом, поэтому надевал костюмы только на какие-нибудь концерты, в особенности на музыкальные вечера, которые ему необыкновенно нравились. Небрежный ворот рубашки этого человека позволял мне судить о душевной простоте педагога и приземлённости, которая, к сожалению, есть не у каждой важной персоны. На тот момент Генрих Константинович занимался со мной почти два года, и, наверное, мне стоит сказать о том, что я действительно был счастлив знакомству с таким талантливым педагогом. Сам он играл на фортепьяно довольно редко, но так красиво, что даже чёрствая личность не могла оставаться равнодушной к звучанию музыкальных партий в его исполнении.

– Франц, это было превосходно, – похлопав меня по плечу, произнёс Генрих Константинович и посмотрел мне в глаза.

Я, конечно, нечасто видел его в подобном расположении духа, такое настроение сложно передать словами. Кажется, что ты становишься для человека самым необходимым условием существования. Ещё чуть-чуть, и он поделится с тобой самым сокровенным, откроет тебе самый таинственный уголок своей души, самый настоящий. Только смотря человеку в глаза, ты понимаешь всё его отношение к тебе, его честную любовь, правдивые чувства. Глаза человека для меня всегда являлись чем-то особенным. Взгляд Генриха Константиновича был для меня одним из самых искренних, я доверял ему и понимал, что вижу перед собой настоящего гения, человека, способного поддержать меня в сложной ситуации, научить искусству и всегда вдохновить на создание новых композиций. Генрих Константинович стал для меня настоящим другом, который любил философствовать о жизни, рассуждать о творчестве и о музыке, манящей его куда-то далеко, неизвестно куда, но не способной лгать и предавать.

– Спасибо, должно быть, я увлёкся прекрасным видом, потому произведение показалось вам осмысленным.

– В твоих словах блуждает правда, я и сам нередко черпаю вдохновение из окружающего меня пространства, – произнёс Генрих Константинович, небрежно поправив очки, съехавшие на кончик его прямого и значительного носа, что всегда казался мне довольно официальным элементом его неопределённого лица.

Некоторое время мы сидели в тишине, наслаждаясь умиротворением случившегося вечера. Спокойствие проникало в тело, насыщая воображение воздушными мечтами. Занавески непринуждённо раскачивались от скромного дыхания ветра, который наполнял комнату лёгкой прохладой, способной нарисовать мелкую дрожь на удобно расположившемся в мягком кресле теле. Необыкновенная атмосфера царила и в душе, поющей сладкими мыслями о чём-то возвышенном и прекрасном.

В подобных ситуациях я нередко остаюсь благодарным времени, стремящемуся подарить самые сокровенные и нужные минуты. Порой, время может замедляться, чтобы мы смогли ощутить настоящее богатство случившегося момента, почувствовать людей, которые существуют рядом с нами, отдохнуть от хаоса обстоятельств, окунувшись в сладость прелестных мечтаний.

Звук ключей прервал монолог тишины. Он пробежал через коридор и упал прямо на неказистое ухо Генриха Константиновича, из-за чего тот слегка дёрнулся, потому что успел провалиться в короткий сон.

– Я немного задремал, – произнёс Генрих Константинович, проведя сухой ладонью по лицу. – Должно быть, к нам пожаловала Нина Александровна?

– Полагаю, что да, – непринуждённо ответил я своему педагогу и слегка потягиваясь, встал с тёмно-зелёного кресла, походившего на предмет эпохи ренессанса, чтобы встретить мать.

В коридоре стояла хрупкая женщина невысокого роста. От неё веяло цветочным ароматом самых изысканных и необыкновенно дорогих духов. По правде сказать, Нина Александровна любила быть окружённой приятными ароматами, поэтому различные запахи стали неотъемлемой частью её жизни. Туалетный столик этой женщины хранил в себе множество самых различных и интересных флакончиков, расцветающих вкусными нотами ароматов. Так, она стояла перед нами подобно ангелу, спустившемуся на землю. Кружевное платье облегало её балетную фигуру, подчёркивая тонкую талию. Оно словно олицетворяло внутреннюю нежность этой женщины, говоря каждому, кто осмеливался бросить на неё свой взгляд, о духовной красоте. В большинстве случаев Нина Александровна носила на голове небольшой пучок, закреплённый невидимками с жемчужинами на концах, что придавало образу ещё большую солидность и привлекательность. Утончённые серёжки украшали аккуратные её уши и приятно играли миниатюрными кристалликами на свету.

Читать дальше