Софи Клеверли - Дневник пропавшей сестры

Sophie Cleverly

SCARLET AND IVY. THE LOST TWIN

© Мольков К. И., перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Это история о том, как я стала своей сестрой.

Я хорошо запомнила, что то письмо пришло первого сентября, как раз на следующие сутки после нашего с сестрой тринадцатого дня рождения. Моего тринадцатого дня рождения. Первого дня рождения, который я не смогла отпраздновать вместе с сестрой-близнецом Скарлет.

Проснувшись, я оделась и спустилась из своей спальни на нижний этаж дома моей тетушки Фебы, вдыхая запах жарящегося бекона. Яркое утреннее солнце уже начинало прогревать воздух. Судя по всему, впереди нас всех ждал прекрасный день.

Выйдя с затененной лестницы в залитый светом холл, я сразу же увидела его – белый конверт, лежащий на каменном полу.

В первый момент я подумала, что это еще одна запоздавшая поздравительная открытка к моему дню рождения. Еще одна? Если честно, в этом году я получила единственную поздравительную открытку, и ту от моей тетушки, в доме у которой я сейчас жила. На открытке было написано только мое имя, и от этого у меня сразу защемило сердце.

Итак, я подняла с пола письмо и повертела его в руках.

Скарлет любила присылать мне «секретные послания», но запечатывала письма так небрежно, что вскрыть любое из них не составляло никакого труда – подуй на конверт, он и расклеится. Письмо, которое я подняла с пола, было плотно заклеено, а сверху скреплено еще и сургучной печатью. Адресовано оно было моей тетушке, но я подумала, что следует его открыть. Дело в том, что тетушка Феба нисколько не возражает против того, чтобы я читала ее почту. Скажу больше, это даже необходимо, чтобы я ее читала – если этого не сделать, на столике в прихожей будет пылиться груда невскрытых писем.

Я прошла на кухню, присела на один из расшатанных хлипких стульев. Прежде всего я внимательнее рассмотрела печать на конверте – на черном сургуче отпечаталось выпуклое изображение птицы, сидящей на верхушке дуба. Под печатью стоял темный чернильный штамп со словами: «Руквудская школа».

Руквудская школа. Школа, в которой училась Скарлет. Зачем они написали тетушке Фебе?

Я взяла со стола нож для масла и вскрыла конверт.

«Миссис Фебе Грегори

Блэкберд коттедж

Долина Брэмли

30 августа 1935 г.

Уважаемая миссис Грегори,

поскольку Вы являетесь опекуном Айви Грей, я информирую Вас о том, что вследствие неблагополучных обстоятельств в нашей школе освободилось место, которое может занять Ваша племянница. Деньги за весь предстоящий учебный год перечислены, и Айви должна приступить к занятиям так скоро, как только это будет возможно. За ней будет послана преподавательница, которая заберет Айви и лично посвятит Вас во все детали.

Я отшвырнула письмо так, словно оно обжигало мне пальцы. «Неблагополучные обстоятельства»! Да как они смеют вот так говорить о смерти моей сестры?

Я сидела и смотрела на лежащее у моих ног письмо, а в моей голове один за другим теснились все новые и новые вопросы. Меня хотят принять в Руквудскую школу. Меня, которую провалили на экзаменах в отличие от покойной сестры-близнеца. Почему? Неужели у них нет сотен других девочек, каждая из которых гораздо больше заслуживает места в этой школе, чем я? Наверняка есть. Тогда зачем им я?

Только тут я вдруг почувствовала, что в воздухе пахнет уже не жареным беконом, а пригоревшим. А еще точнее, совсем сгоревшим.

Я вскочила, бросилась к железной печке, на ходу разгоняя едкий дым ладонью. Сковороду с огня я сняла, но было уже поздно – от бекона остались одни угольки.

Очевидно, посреди готовки тетушка Феба унеслась куда-то мыслями, замечталась. Это с ней постоянно случалось, я давно уже и удивляться перестала. Я выглянула в окно кухни и увидела тетушку сидящей на скамейке в нашем садике – руки аккуратно сложены на коленях, голова слегка запрокинута назад, глаза мечтательно смотрят куда-то вдаль. Нет, я никогда не смеялась над тетушкой Фебой, я ее жалела. Муж тетушки погиб во время мировой войны, оставив после себя лишь набитый книгами кабинет и маленькую пенсию, которую ей назначило за него государство. После гибели мужа тетушка Феба стала словно сама не своя, наверное, слегка умом тронулась.