Вера Павлова - Слишком много женщин

Самым ужасным в начале моего великого лежания было зеркало. Оно висело напротив, сбоку от кровати, поэтому я постоянно видела себя в нем. Лежачий, как известно, отойти не может. Оставалось смотреть и ужасаться. Голову не мыла, отчего становилось еще противнее. Изо дня в день смотрела, смотрела, смотрела; я за всю жизнь смотрела на себя в зеркало меньше, чем за первую неделю в больнице. Что-то мне делали с ногой, что-то шло не так, и я снова лежала на своей койке и снова смотрела на себя. И знаете что? Я привыкла. Мне даже стало казаться, что все люди, в принципе, на меня похожи. А еще через неделю я даже подумала (мозг поплыл), что я красивая, а остальные не удались. К концу третьей недели в палату вошел новенький медбрат. По моим старым представлениям красивый, как бог, а по моим новым – страшный, как я когда-то. Короче, мы переспали на его четвертое дежурство. Через год поженились.

В 2015 году я получила сообщение: «А жениться?» Писали с неизвестного аккаунта Бибигон.

– Не хочу, – ответила я и заблокировала неизвестный аккаунт Бибигон.

Я лежу, вытянувшись на кровати: длинная и ватная. Я чувствую себя смятым одеялом, имеющим очертания тела: точка, точка, огуречик – вот и вышел человечек. А еще ноги мерзнут, тру их одну об другую и никак не могу согреть.

Два месяца назад я пошла в клуб. Дело было в конце октября, накануне снега, и тогда я напоминала себе шальную и свободную Октябрьскую революцию. Из Вали я запомнила только рост – чуть выше меня, потому что на каблуках, темную челку, закрывающую лицо, легкую сутулость и большие черные часы на руке, как для подводного плавания.

Она мне понравилась. Атака была отчаянной и безыскусной. Я сказала, что хотела бы еще раз увидеться.

Как оказалось, это означало полезть в прорубь. А вы знаете, что 60 % людей ныряют в прорубь за теми, кто им нравится? Поэтому моржи никогда не переведутся: любовный круг вечен.

Ныряние было запланировано у Вали на воскресенье, то есть после ночи в клубе утром надо было ехать на Полежаевскую, а оттуда в Серебряный бор, в лучшую московскую прорубь.

В метро было холодно, хотя, когда не выспишься, всегда мерзнешь. Валя приехала чуть позже, и я улыбалась ей идиотской улыбкой, которая бывает у нежных алкоголиков и влюбленных. К нам присоединился молодой мужчина, может быть, даже Андрей его зовут (кому это интересно), и Марина. Она знала, куда ехать и, похоже, была моржихой.

Валя, не обращая на меня никакого внимания, разговаривала с Мариной. Дабы как-то занять себя, я спросила у Андрея, кто он и откуда, давно ли плавает. Не помню, что он отвечал, разговор никак не становился интересным. Я подумала, что бывают такие дурацкие состояния, когда моя сущность сосредотачивается на одном желании и я начинаю жить в сером мире с одной светлой точкой.

Так черепахи живут. Маленькие черепашки, когда вылупятся ночью, должны бежать в море, чтобы выжить. И у них есть один проводник, который сделает их счастливым: луна. Бегут, значит, на свет, кто добежал, тот молодец, вырастет огромной галапагосской черепахой. Я тоже хотела вырасти до черепахи, во всяком случае, не умереть в младенчестве.

Пока я раздумывала о трудной судьбе рептилий, Валя разговаривала с Мариной и речь ее была похожа на пулемет. Короткая громкая очередь из слов сменялась молчанием, потом опять вопрос или замечание. Тон, жесты, обращение – все было резким и громким, как будто разговор этот – вынужденная дань обязательному общению. Общению, которое Вале было не нужно, но правила ведения жизненных военных действий обязывали.

Минут двадцать троллейбус с нами тащился по широкому грязному шоссе с серым снежным месивом у тротуара, потом свернул к парку. Здесь месиво превратилось в грязные сугробы, а у пятиэтажек лежала серая снежная перина. Зима в городе как она есть.

– Тепло сегодня, хорошая погода для первого ныряния, – заметила Марина.

«Наверное», – подумала я и испугалась. Я подумала, что придется лезть в ледяную воду и что Вале, кажется, все равно, буду я это делать или нет, и в целом все равно, есть я или нет.

Предпоследней остановкой перед голгофой-прорубью был туалет. На отшибе парка, единственный и очень вонючий туалет, куда вся наша компания из четырех человек зашла по очереди, отдавая ожидающим сумки.

Последней остановкой был домик, а вернее, деревянный вагончик, где можно было переодеться.

– Тут печка есть, потом будем греться, – кажется, впервые с момента встречи обратилась ко мне Валя.