Андрей Костров - 9х18

Но родители многие не понимали, конечно, отправляя своих чад в большие города, а может быть, понимали, но для них была последняя надежда – дать своим детям хоть какой-то шанс. Но мы точно не догадывались, из родительских рук получая билет в достойную жизнь, что таит в себе большой город. Какие там открываются возможности потерять себя юному существу. Какие открываются перспективы превратиться в винтик, в серую мышь. Мегаполис – это безликая масса равнодушных друг к другу людей – он беспощадно стирает зачатки нравственности человека, превращает его, вскормленного молоком свободы на полях и проселках русских деревень, в городского обывателя, в мещанина с пустой душой. И как легко доверчивому неокрепшему духом существу раствориться в пороках, ненависти, невежестве; быть поглощенным алчностью к деньгам и удовольствиям. Просто стереться в толпе.

А нам самим, конечно же, молодым и юным, не казалось, что мы идем ко дну, что в нашей жизни что-то не так; что мы где-то и кому-то проигрываем. Тут было интересно. С друзьями, такими как ты: веселыми и сумасбродными – везде хорошо. Жизнь наша была веселая, бесшабашная. Безбашенная. Говорят – «без царя в голове», а бывает – «царь без головы».

Эх, веселая наша молодость, горячие наши головы. «Безбашенность» – это такое у молодых людей состояние, когда зарождается у человека потенциал к его будущей жизни. Юношеская «безбашенность» – форма взросления, ее крайние проявления, когда в голову бьет мощный импульс энергии, не сформированной еще в прилежные формы силы, не имеющей еще творческого направления, содержательности. Молодому человеку в этот момент очень тяжело справиться с этой энергией, льющейся через край, и если должного воспитания, способного превратить взрыв в прилежные формы, не произошло до появления этого импульса, то человек может просто взорваться от этой силы. И чем талантливее личность, тем сильнее взрыв.

Этот процесс созревания творческой силы в нас протекал в опасной и даже катастрофической форме, когда я лидировал в нашей сумасбродной компании, придавая в принципе безобидным делам и веселью опасные и даже в некотором смысле уголовные оттенки. Поэтому участковый частенько заглядывал к моим родителям в гости, проводил беседу на тему моего поведения в ночное время суток. Мы с ним «подружились», еще когда я в седьмом классе учился, мы тогда с дружками перебили стекла в школе, и нас поставили на учет в детскую комнату милиции. С этого момента невеселое общение с участковым не прекращалось.

Он тогда сказал моим родителям: если останется в поселке, то хорошим ничем не кончит. «Доиграется, – говорил он моему отцу, – рано или поздно сядет». Нас было четыре друга. Вместе мы куролесили в деревне. Двое моих друзей, после того как я уехал в город, ушли в армию. Это их тоже, может быть, спасло. Меня в армию не взяли, хотя я очень хотел служить, воевать, геройствовать. Тогда шла война в Чечне. Меня забраковали по состоянию здоровья с псориазом. Может быть, от этого я еще больше озлобился на действительность и стал уходить в крайности в своих хулиганских выходках. Но Провидение Божие определило мне другой путь, другую армию – испытание большим городом. И слава Богу! Четвертый наш товарищ остался в поселке – и в армию не пошел, и учиться никуда не поехал, его в конечном счете за какую-то шалость (все-таки доигрался!) через полгода посадили. Этой дорогой пошли многие мои ровесники из тех, кто остался в деревне.

Я уехал в начале весны, чуть раньше, чем наша компания разошлась по своим дорогам. В то время как я уже вовсю работал в городе, зарабатывал себе на жизнь перед поступлением в техникум – торговал картошкой на рынке, – мои дружки продолжали веселиться целое лето, до своего призыва, но уже не с такой опасностью для своей и общественной жизни. Мое отсутствие немного успокоило их. Они стали вести более безопасный образ жизни – уже так не дрались, практически перестали совершать противоправные действия и почти не пили. Почти, я сказал. Но веселые дела все же по привычке творили, о подробностях я узнавал уже на расстоянии.

Для того, чтобы обрисовать картину того мирка, в котором мы жили, расскажу об одном происшествии, случившемся с нашими ребятами в момент, когда я уже уехал из деревни, но который очень точно передает атмосферу нашей тогдашней бесшабашности, раскрывает не только отрицательные стороны нашей молодости, но и показывает весь романтизм, которым были пропитаны наши сумасбродные дела.