Константин Хайт - Капли граненой боли. Сборник

И он жестом предложил посетителю следовать дальше. Тот сделал еще пару шагов, затем вдруг обернулся и разом упал на колени перед удивленным стариком в халате.

– Отче! – возопил он так, что в окнах задрожали витражи. – Не посылай меня туда, пожалуйста! Я не хочу! Я не буду!

Петр обернулся.

– Куда ж вас тогда? – поинтересовался он, доставая из стола следующую тетрадь.

– Куда угодно! – с дрожью в голосе взмолился посетитель. – Куда угодно, хоть в самый ад!

– Весьма сожалею, – отозвался апостол сухо. – Но там места закончились еще в пятницу.

И, более не оборачиваясь, крикнул в коридор:

– Следующий!

Маленький человечек вошел в кабинет и низко поклонился. У него были красные не выспавшиеся глаза и востроносое испуганное лицо. Он быстро проскользнул за дальний край стола, положил перед собой папку с бумагами и застыл в нерешительности, ожидая приглашения сесть. Хозяин, не поднимая головы, сделал ему знак рукой. Некоторое время они сидели, не глядя друг на друга, на концах огромного полированного стола.

– Ну, – прогнусавил, наконец, начальник, – герр Шнеллерман. И как же сегодня обстоят наши дела?

Маленький человечек раскрыл папку.

– Отлично, господин председатель, – просто отлично. Всего несколько небольших затруднений, но в целом все идет совершенно замечательно. Строго по вашему плану.

– Небольших затруднений? – хозяин поднял голову, показались широкий лоб с крупной сетью неправильной формы морщин, маленькие бесцветные глаза и мясистый горбатый нос. – Вот с них и начинайте.

– Мировая экономика в рецессии…

– Подумаешь новость! Герр Шнеллерман, я надеюсь, вы хорошо подготовились? Я не слишком нуждаюсь в банальностях, и у меня не так много времени, чтобы выслушивать то, что мне давно и безоговорочно известно.

Востроносое лицо побледнело. Плечи, обтянутые прекрасным итальянским пиджаком, мелко подрагивали.

– Но господин председатель! Это в самом деле серьезно. Бюджет Китая впервые за двадцать лет сверстан с дефицитом. Торговый баланс Соединенных Штатов… вот, посмотрите сами… У русских заканчиваются рубли для кредитования Белоруссии и Венесуэлы. Куба продает фамильное серебро Фиделя!

Председатель задумчиво поковырял в носу зубочисткой.

– Да-а-а-с. Бардак редкостный. Сколько это будет мне стоить?

Герр Шнеллерман всплеснул руками и перевернул страницу.

– Цены на контейнерные перевозки подскочили на четыреста пятьдесят процентов.

– С какой еще стати?

– Из-за моряков. Они отказываются выходить в рейс, боятся, что их могут не пустить в порт из-за карантина.

– А их пускают?

– Иногда.

Председатель вынул из ящика стола пачку сигарет.

– Хорошо. Это всего лишь вопрос дотаций. Какая там сумма?

Руки маленького человечка снова быстро зашелестели бумагами.

– Авиастроение. Боинг и Эйрбас на грани банкротства. Тридцать тысяч пилотов сидят без работы.

– Пускай возят пиццу. Пилоты! Тоже мне, профессия.

– Но ведь… – герр Шнеллерман с трудом заставил себя возразить, – но ведь пиццу возят отельеры и рестораторы. И еще гиды с экскурсоводами. Вы сами, господин председатель, изволили распорядиться…

– Да знаю я, что изволил!

Хозяин раскурил сигарету и несколько раз глубоко затянулся. Шнеллерман ждал.

– Ладно. Еще что?

– Темпы вакцинации совершенно недостаточны. По подсчетам нашего ведомственного института…

– Какого института? – Оксфорда, господин председатель… – Никогда о таком не слышал.

– По подсчетам нашего ведомственного института, для достижения коллективного бессознательного… простите, коллективного иммунитета такими темпами нам потребуется четыреста тридцать восемь лет, семь месяцев и двадцать один день.

Председатель отшвырнул окурок.

– И тридцать шесть секунд, я так понимаю?

– Тридцать восемь, – обреченно уточнил герр Шнеллерман.

– Шнеллерман! – хозяин не торопясь поднялся со стула. – Какого черта? Почему вы ходите ко мне со всеми этими мелочами? Я что вам, бухгалтер, экономка, менеджер на зарплате?

– Никак нет, – воспользовавшись паузой истерично пискнул маленький человечек.

– Ну так идите и разберитесь! Оторвите от стула тощую задницу и сделайте хоть что-нибудь сами!

Герр Шнеллерман встал. По щекам его струились крупные мужские слезы.

– Не могу, Ваше Превосходительство…

Он выглядел, как человек, доведенный до полного отчаяния.

Казалось, если его сейчас же не хватит удар, он несомненно бросится из окна, едва только выйдя из кабинета. Председатель сел. Теперь его лицо не выражало ни гнева, ни иронии, лишь легкая тень тревоги клонила книзу длинный широкий шнобель.