Лана Тимофеева - Хаос

Он: Да, я хочу сделку! Я хочу получить заказ на портрет! Дорогой заказ!

Последовала небольшая пауза, после которой пришел ответ, которого он точно не ожидал.

Никт@: Тебя уже заказали…

Он: Кто?!

Никт@: Я не могу тебе сказать его имя. Ты скоро все узнаешь сам. Одно знаю точно, плата – очень высока.

Он очень устал, эти загадки его утомили, а еще эта встреча. Он написал последнее.

Он: Я хочу выйти!

Никт@: Выходи!

На экране появилась открывающаяся дверь, и стал слышен скрип несмазанных петель, затем экран погас.

Мыслей не было, только опустошение. Он смотрел на зияющую темноту экрана. Что за чертовщина твориться с ним в последние несколько часов? Нет, точно пора завязывать с иностранным спиртным, оно не для нашего брата.

Стройный ход его мыслей прервал машинный гудок на улице у подъезда. Он глянул на часы, было ровно три. На ходу, натянув свитер, он инстинктивно обернулся, глядя на комнату в дверной проем. Возникло ощущение тоски и показалось, что сюда он больше никогда не вернется. Отогнав грустные мысли, он помчался вниз по лестнице навстречу своей судьбе.

Огромный белый лимузин, ждал у подъезда. В свете не по-осеннему яркого солнца, от сверкающей белизны лимузина, слепило глаза. Свет прогнал тяжелые мысли от странного разговора. Дверца приоткрылась, и он нырнул внутрь. Его там ждала Руах. О-о-о! Это была превосходно. Он искренне рад был видеть девушку. Она была ослепительна. Волосы были зачесаны высоко и мелкими локонами ниспадали на плечи, мягко обрамляя ее восхитительное лицо. Белый костюм, видимо, в тон лимузину, придавал ощущение свежести. Глаза сияли, на губах блуждала та же отстраненная улыбка. И этот загар! Ее кожа переливалась, казалось, что она искриться миллионом звездочек! Он не выдержал и спросил, – боже, где ты так загорела, на дворе осень, а ты вся сияешь!

Глаза девушки вспыхнули, она улыбнулась, и в машине стало совсем тепло, – высоко, очень высоко, – ответила она, неопределенно описав рукой полукруг над головой.

– В горах? – он не совсем понял, где это высоко и решил уточнить.

Девушка удивленно взглянула на него и протяжно ответила, – да-а, пожалуй, в горах, – при этом улыбаясь чему-то в глубине собственных мыслей.

Он уже привык к странностям вокруг него, поэтому решил расслабиться и провести приятные минуты с Руах, наслаждаясь ее обществом. Окна были прикрыты рольшторами, и водительское место тоже загораживала перегородка. Но долго расслабляться не пришлось. Видимо Руах знала свое дело, и не просто так, появилась она в его жизни.

– Я должна тебе сказать, – девушка стала серьезной, – вернее, передать…

Казалось, она краснеет, путаясь в словах. Он никак не мог взять в толк, что же она хочет выразить.

– Понимаешь, это мое первое задание, такого рода, – она закрыла руками лицо, – ой подожди, я соберусь…

Он сидел, ничего не понимающий и ждал, пока Руах соберется.

Постепенно она упокоилась, и очень серьезно произнесла, – тебя призывают, ты должен послужить!..

Он ждал еще чего-нибудь, каких-то объяснений, но их не было. А уточнения, между тем, хотелось бы получить, – куда, если не секрет, меня призывают, в армию? – он улыбался.

Она удивленно, и даже строго глянула на него и ошарашила окончательно, – в какую еще армию? Ты же старый!

Вот те и здрасте! Он выразительно поклонился ей, выражая тем самым глубочайшую благодарность за выказанную прямоту!

– Ой! – она прикрыла рукой свой прелестный ротик, – я не то хотела сказать! – ее глаза молили о прощении, – конечно, в армию не надо, нет, это другое…

Она приблизилась и положила свою ручку на его измызганные, с въевшейся краской, пальцы.

Он улыбнулся, желая продемонстрировать, что совсем не обижен, и гордиться своим возрастом.

Руах продолжала, – понимаешь, настал твой час, ты много, много страдал, работал, творил! – последнее слово она произнесла с особенным выражением, – ты стоишь на пороге, только нужно войти, а там за этой дверью, вечность. Ты создашь свою лучшую картину. Тебе дано это право, эта картина станет дорóгой для всех нас.

Он не понимал и половины из того, что Руах бормотала. Его мысли, чувства, желания сконцентрировались на этой маленькой ручке. Он почти не ощущал ее прикосновения, казалось, что рука невесома. Руах сидела совсем близко и говорила, говорила… Ее волосы касались его лица, от ее тела исходила такая свежесть, что у него кружилась голова.

– Многие, многие пытались проложить путь, но люди забывают… Невозможно достучаться… Мы сами не в силах, только чувствам открывается истина… Только ты, ты… Все ничто… Никто не в силах…