Лана Тимофеева - Хаос

– Я никогда об этом не думал, я просто пытался мыслить ассоциациями, я никогда не думал о времени, ну разве что о вечности! – он засмеялся.

Необходимо было разрядить обстановку, все же это встреча немолодого мужчины с молоденькой девушкой, и это могло сулить множество приятных моментов, а тут вдруг такие беседы…

– Ассоциации, это очень странная форма мысли. Почему вдруг человек начал мыслить ассоциациями. Все уже существует, все есть, все имеет такой смысл, который ему дан изначально. Почему люди не стремятся постичь истинный смысл вещей, а пытаются обмануть свое сознание, уводя его в мир ассоциаций. Разве нужны ассоциации чтобы постичь, например, камень. Он есть, он уже существует. Необходимо только смотреть на него, можно взять его в руки, почувствовать его поверхность, можно его бросить и почувствовать его вес. Но для чего нужно его с чем-то ассоциировать, разве от этого он перестанет быть камнем и станет чем-то другим?

– Ассоциации усложняют восприятие, дают возможность сравнивать несравнимое, развивают образность мысли, к тому же ассоциации тренируют память, – он отвечал, а сам думал, что девушка была явно не так проста, как показалась ему в начале.

В свете ночника она была удивительно хороша, задумчивая с искрящимся взглядом, и эта кожа, о-о-о! Только зачем, зачем она все это говорит.

– Память!? Все думают, что у них есть память!? – она вскочила и заходила по комнате, – чтó есть память? Цепочка представлений о том, что было? Для того чтобы помнить, необходимо вначале знать! Все помнят лишь свои ассоциации, у всех есть представления о происшедшем, но разве кто-то заглянул за край события, кто-то знает изначальное… то, что вечно, то, что первопричинно? Память – материализация времени, люди готовы обманываться, думая, что, изучая прошлое, и предрекая будущее, они продлевают нити вечности. Но кто помнит, что было вначале? – она была потрясающа. Он сидел раздавленный и униженный, эта девочка, облекала в слова то, что он чувствовал сам.

Чтобы выглядеть умудренным опытом и не совсем упасть в грязь лицом он сыронизировал, – вначале было слово! – подняв палец, засмеялся.

Она глянула на него и спросила, приблизив свое лицо к его, – а какое?

Она была слишком серьезна, это начинало его злить. Что она себе вообразила, что за бутылку Джина, может его унижать. Ему так хотелось схватить и прижать к себе это стройное тело, целовать эти губы, чтобы из них вырывался только стон. Но он напустил на себя безразличие, и еще больше, откинувшись в кресле, развязным тоном произнес, – вначале…

Она села напротив и покачала головой, – не было такого слова…

Это было уже через чур. Он и сам любил поспорить на тему о реальности и нереальности бытия, но чтобы вот так, при первом свидании.

Между ними возникла пауза. Девушка задумалась и погрузилась в себя. Он от нечего делать налил себе еще рюмку.

– А что же было вначале, ты, кажется, знаешь? – он пытался быть непринужденным.

– К сожалению, нет, я не могу это постичь, и для меня это такая же загадка, как и для всех, – она искренне расстраивалась, – а ты можешь, человек который способен заглянуть за край времени может постичь все!

Это его немного успокоило, женщина должна благоговеть перед мужчиной, это ее предназначение, – да, – вальяжно начал он, – я могу остановить время, – он поднялся и мягко направился к ней.

Она отстранилась и с нескрываемым ужасом почти прокричала, – нельзя! Нет! Ты не должен! Ты никогда не должен этого делать!

Он остановился в недоумении, обычная шутка, ухаживающего мужчины, пытающегося быть хоть сколько-нибудь оригинальным, довела ее почти до истерики.

– Ты помнишь, когда Сальвадор Дали написал свое «Уснувшее время»? Оно остановилось, вернее, замедлило ход, так, что мы его почти не лишились! Вы люди так безрассудны, – она качала головой, а руки ее были скрещены на груди почти в молитве, – когда это происходит, открывается хаос и в мир приходят войны, катастрофы, смерть! Нельзя останавливать время!

– Слушай, ты часом не сумасшедшая, – он подошел к ней и заглянул в ее лицо, но следов сумасшествий в нем не нашел, обычная девушка, только потрясающе красивая и какая-то страдальчески милосердная, что-ли.

Он стоял и смотрел на нее понимая, что не может к ней приблизиться, не может овладеть этой неземной красотой.

Чтобы как-то сгладить неловкость он попробовал сделать последний шаг, подойдя совсем вплотную, спросил, – зачем тебе сегодня все это?