Маша Фокс - Дорогой г-н продюсер

– Нет, Коля, я одна приехала. Петрович у дочери в Израиле гостит, а я вот – рассаду привезла, да и вообще – сезон пора открывать.

– Открывать – это хорошо. И нам повеселее, когда рядом жизнь кипит.

– Скажешь тоже. Какое у нас кипенье. Так, возня мышиная.

– Ну, прям, Сергеевна, «мышиная», – хохотнул Коля, – вы люди солидные. Если помощь какая нужна – обращайтесь. У меня сейчас сын Генка гостит, помогает с картошкой. Посевная у нас началась. Он парень рукастый, если что – зовите.

Вот и Генка уже картошку сажает. А ведь она его помнит еще малышом, как ковылял, держа одной ручкой свой пол-литровый бидончик, а другой – руку бабки, Колиной матери. «Господи, вот голова дырявая, ничего не держит – как же ее звали? Люся? Люда?.. Людой ее звали, умерла несколько лет назад», – память, как тот Гена, побегала по саду и вернулась в дом… С Людой он свои первые шаги делал к Настиной корове за персональной порцией парного молока. Та корова всю их улицу молоком поила, а Люда учила Елену Сергеевну тонкостям крестьянского быта. Как сажать, чем подкармливать. И всего-то двадцать с небольшим лет назад, а как вчера…

– Спасибо, Коля. Я сейчас разберусь, что к чему, и воспользуюсь предложением. Кстати, видела у вас там на конце участка маленький желтенький трактор стоит. Это случайно не мини-экскаватор?

– Он самый. Мы ж «самозахват» оформили: еще шесть соток от того поля, что за нашими участками – все равно бесхозное. Скажу тебе как должностное лицо: в управе планируют ту землю продавать под дачи. А чего? Ничейная в пятидесяти километрах от Москвы бурьяном зарастает. Не по-хозяйски. А сельсовету не на что полтора километра дороги к нашей деревне в порядок привести. Половину денег дает птицеферма, что на повороте к нам, – там ребята серьезные окопались, а вторую половину где взять? С жителей не соберешь. Из состоятельных у нас только вы, да и то – он мотнул головой в сторону ее старенького «Пассата» – вам бы машинку обновить, а не дорогу. Председательша-то наша новая не дура, с головой. Про свой карман, конечно же, не забывает, но, как ваш Лужков, делится с народом. Вот мы и подсуетились, чтоб не прямо бок к боку с новыми соседями быть. Генка напрокат землекопку взял. Ща столбы поставим, сетку натянем и грядки сделаем. Картошкой с капустой засадим. Кстати, – он широко улыбнулся и заговорчески подмигнул – сейчас амнистия идет, и, если хотите, я помогу «довесок» оформить.

Коля, явно соскучившийся по общению, вывалил одной фразой все новости за полгода. «Как у них все быстро и просто, – думала она, вполуха слушая его рассказ, – поставим, натянем, засадим… А я вот мучусь, два параграфа в голове собрать не могу…»

– Ой, Коля, куда нам еще с «довесками» затеваться! Эти бы пятнадцать осилить, – она достала из карманы сигареты и подошла ближе к забору, предлагая ему закурить и щелкая зажигалкой, завела разговор:

– Кстати, знаешь, у меня там, – она мотнула головой вдоль их общего забора, – в дальнем углу участка эта вечная компостная куча. Сколько лет хочу «облагородить» и из кучи сделать яму, а все руки не доходят, вернее, ноги, – взяла она простоватый тон деревенского каламбура. – Может, Гена твой зарулит ко мне, тем более что гнать технику недалеко. В-о-о-н тот угол, – она показывала сигаретой, как указкой, – прямо рядом с вашим забором.

– Да без проблем, Сергеевна. Ща я его подошлю.

– Спасибо. Скажи потом, сколько с меня.

– Да сказал же: без проблем. Сочтемся по-соседски.

*

Хоть тачка и была колченогой на полуспущенном колесе, но коробки с рассадой перевезла к столу под яблоней без особого труда. Елена Сергеевна снова пошла в сарай за пустыми горшками и мешком земли. В несколько ходок принесла все для пересадки. Пока возилась – проголодалась. Зашла на кухню. Вымыла руки. «Черт, надо бы Гену попросить еще и бойлер подключить, но, пока Сашка здесь лежит, чужих звать нельзя». Она потрогала тело мужа, проверила пульс, хоть и знала, что его там нет, но так – на всякий случай. Уложила бывшего мужа на диванчик, привычным жестом укрыла пледом. Посмотрела еще раз и натянула плед на голову, сверху небрежно бросила подушку-думку. Если смотреть из двери кухни и через стол, выглядело так, будто груда неразобранных одеял и подушек с зимы на диванчике оставлена. Заварила чай. Сделала бутерброд с той самой колбасой, что не стала утренним омлетом, положила на тарелку рядом с ним три помидорки. Поставила все на маленький жестяной поднос с видами Хайфы – израильский сувенир от падчерицы – и снова вышла на крыльцо.