Александр Солин - Вся эта жизнь. Рассказы

– Он тебе все рассказал?

– Да, во всех подробностях.

– Ну, и что ты думаешь?

– Вот дырку они от бублика получат, а не Шарапова! – от все души пообещал я и показал телефону руками, как это будет делаться.

– Хорошо, спасибо, – культурно поблагодарила жена. – Побудь с ним потом, если сможешь.

– Обязательно смогу, не волнуйся.

И мы двинулись на допрос. Сунулись было в кабинет, но там было занято, и нас попросили подождать. Пока ждали, я косился на сына, украдкой разглядывая его упрямый профиль. Весь в мать. Моего ничего не проглядывает. Может, и хорошо. Бог даст, не будет кобелизмом мучаться. Как быстро и бурно он меняется! Грядущее возмужание гонит с лица остатки ребячества, последние следы сказки пасуют перед застывшей наготове усмешкой. Прыщики на щеках у носа, черная пушистая полоска над губой. Дорогой ты мой, куда же ты так спешишь!

Я вдруг вспомнил его маленького, радостно-косноязычного, одолеваемого непослушными словами.

«Очень больно болит!» – жаловался он мне, показывая на сбитую коленку.

«Мы его сделали, мы его стукнули 400 раз!» – хвастался он, победив мальчишку со своего двора.

«У меня так температуры много!..» – говорил он мне по телефону, болея гриппом.

«Сегодня холодно градусов!» – заглядывал он в зимнее окно.

«Этот шум мне даже в ухо попадает!» – рассказывал он про ремонт в соседней квартире.

«Почему ты так долго проснулся?» – спросил он как-то раз, дозвонившись до меня, развратного, в середине дня.

Однажды летом я его спросил:

«Какую ягоду ты ел на даче?»

«Не знаю…» – поник сын.

«Ну, какую? Ну, черную смо…»

«Смалину!» – подхватил он…

Я вспомнил, как мне его вручили на выходе из роддома – белый конверт с неведомым посланием внутри. Жена откинула накидку, и мне предстал мой сын – серьезный, спящий, слепой, в истинно первозданном, божьем виде. Моя надежда, мой завтрашний день.

«Боже мой! Да у него через десяток лет свой такой же будет!» – поразился вдруг я.

Мы не замечаем, как стареем, потому что внутри мы все те же.

Дверь нужной комнаты открылась, оттуда выпала такая же пара, как мы с сыном. Скользнув по нам взглядом, которым их снабдили в кабинете, парочка направилась на выход.

– Ванька Сомов с отцом… – сообщил сын, понизив голос.

Через пять минут вызвали нас. Познакомились, и дознаватель в штатском сказал:

– Ну, все в порядке. Парень во всем сознался. Только, говорит, аспирин предлагал, а не то что вы, мол, думаете! Так что, закрываем мы это заявление, а Сомова берем на заметку. Ну, а тебе, Алексей, спасибо, что не побоялся сказать. Пугали, наверное? Нет? Скажи честно!

– Никто меня не пугал, – пробурчал сын.

– Ну, и ладно, не говори. А кончишь школу – приходи к нам. Работы всем хватит.

– Я после школы на юридический пойду, – сообщил вдруг сын.

– Вот это дело! – одобрил хозяин кабинета. – Тогда после института прямо к нам! Идет?

– Посмотрим… – первый раз улыбнулся сын.

Распрощавшись так мило, что мне даже не пришлось поиграть мускулатурой, мы с очевидным облегчением покинули настороженное недоверчивое учреждение.

– Ну что, зайдем чайку попьем? Есть время? – поинтересовался я.

– Есть, – ответил немногословный сын.

Мы поднялись на второй этаж дорогого, еще пустого ресторана, вошли в зал и образовали композицию: в центре сюжета – наше интервью с администратором, на втором плане – столики, круглый спор официантов, глубже – балконная дверь, за ней – линялый ситец небес.

Сговорились на два чая с лимоном и кусок торта.

– Да, Леха, история весьма и весьма поучительная. Хорошо то, что хорошо кончается. А ведь могли подставить по полной программе, – развалившись на диване, приступил я к отцовским комментариям. – Ведь сколько раз я тебя учил: «Ничего не бойся, но ухо держи востро!» Говорил? Говорил! А ты что?

– Я видел вчера ваши фотографии со свадьбы. Пап, почему вы с мамой разошлись? – неожиданно спросил сын.

– Потому что я плохой, а твоя мама хорошая, – не задумываясь, ответил я.

– Это не ответ.

«Прокурором будет…» – подумал я, глядя в его строгие глаза.

– Так бывает в жизни, сынок, – устало ответил я, – так бывает…

– Это не ответ!

– Это ответ. Считай, что я во всем виноват.

– Нет, пап, это, все-таки, не ответ. Ты же знаешь, что она тебя ждет.

– Кто ждет?! Кого?!

– Мама. Тебя.

– Леха, ну что ты, ей-богу!.. – поперхнулся я, почуяв, что мой похотливый мир в большой опасности. – Не можем мы уже с мамой жить вместе! Как ты этого не понимаешь!