Марика Девич - Дублер

Молодой человек окликнул продавщицу.

– Поищите и мне открытку – «Восемьдесять».

Продавец салона повертела стойку с открытками, выудила «Пятьдесят пять».

– «Восемьдесят», к сожалению, нет.

– Вот и бабушка думает, что столько не живут. Она последние лет десять уверена, что это последний день рождения и последнее семейное фото. Ей хочется, чтоб все было чинно и благородно.

– Еще раз простите, неловко вышло, – извинилась Лиза.

Ей упаковали букет, она достала бумажник. Молодой человек положил на прилавок свой букет, из белых лилий.

– Да что вы. Всегда рад помочь. Поздравьте от меня вашу маму.

Лиза отозвалась:

– А вы от меня – свою бабушку.

Лиза, улыбнувшись, вышла из салона.

Машина Доценко направлялась по ночному городу. Рената откинулась, поглаживая Доценко по затылку, в этом женском движении была претензия на собственность, но ему было приятно. Белокурых кудрей, как у Солнцева, у Доценко давно не было, лет с тридцати начал лысеть, брил голову, не унижал себя камуфляжем лысины забором с висков. Рената пока не преодолела барьер с «вы» на «ты», еще не переспали, что бы там ни шептали «бабарихи».

– Вы такой добрый. Я про Петровича.

– Доброе слово и кошке приятно, – добродушно произнес Доценко.

– Хотите сказать: лаской от людей добиваешься куда больше, чем грубостью? – Рената во всем искала резон.

Доценко покоробила ее прямота.

– Циничные вы, молодежь.

Рената пожала плечами:

– Да нет – просто вслух говорим.

На миг Доценко подумал, что она не такая уж дура. Но Рената испугалась того же – умных мужчины часто путают со стервами. Сердцем стервы она чувствовала, что дурочкой можно поиметь с мужика куда больше и с меньшими трудозатратами. Дурочку хочется опекать. Решила загладить.

– Вы бываете таким разным. Добрый и мягкий, властный и жесткий, – промяукала Рената.

– Ты про сценаристку? – спросил Доценко.

Рената испугалась, что может испортить ему настроение.

– Вы правильно ее осадили! Какие наглые эти авторы! Указывать режиссеру с актерами! Да кто она такая вообще.

Доценко выдал не ту реакцию, что Рената ждала. Вообще Доценко выдавал не те реакции. Ренату это немного беспокоило. Ей нравилось все держать под контролем.

Доценко на миг задумался:

– Но пишет она хорошо, эта Григорьева.

Рената не любила, когда при ней кого-то хвалили.

– А у меня по литературе в школе была пятерка. И по русскому.

Врала она все, троечница.

– Даже не сомневаюсь, – улыбнулся Доценко.

У него было много женщин. Он их видел насквозь.

Григорьева, все в том же свитере, прикурила одну сигарету от другой и уставилась в экран компьютера, освещающий в темной комнате ее задумчивое лицо. На экране было написано «ПАПИНА ДОЧКА». Григорьева впала в задумчивость. Нажала на delete, стерла заголовок. Опять написала. Переставила слова местами и вновь уставилась в экран. Открыла рассеянно «Фейсбук», прокручивая страницы. «Пройди тест и угадай, что тебя ждет?» Григорьева нажала – «Анализировать профиль». Спустя миг около ее фотографии появился результат: «Вы на пороге Большого романа». Григорьева откинулась на спинку кресла, выдохнув дым – ха! Вдруг позади услышала звук, вздрогнув, обернулась.

В проеме двери, подсвеченной из прихожей, стояла фигура мужчины. Григорьева вскочила, но таинственный злодей щелкнул выключателем, и Григорьева расслабилась.

– О, господи! Вань! Напугал!

Вань оказался мужчиной лет тридцати пяти, в джинсах и толстовке с капюшоном, вполне себе симпатичный.

– Что ты тут делаешь? Я не слышала, как ты вошел.

Парень подошел ближе.

– Думал, строчишь, как обычно, чего мешать.

– Тебе не пора ключи-то отдать вообще? Врываешься, – укоризненно заметила Григорьева.

– Не пора. Потеряешь. Ты ж все время теряешь. А у меня всегда есть второй комплект. Новое что ли пишешь?

Ваня подошел к компьютеру, с интересом глядя в экран, и автоматическим жестом затушил брошенную в испуге Григорьевой дымящуюся сигарету. Григорьева без энтузиазма посмотрела на экран.

– Да так. Думаю…

– А тот сдала? – поинтересовался Ваня.

– Сдала, – включилась в разговор Григорьева, – съемки уже. Ездила сегодня. Лучше б не ездила.

– У тебя всегда так. Только нервы зря тратишь.

– А ты помнишь, сколько я нервов потратила, пока писала?

– Как не помнить. Я ж первый читатель. Новый, кстати, дашь почитать?

– Да когда он будет, новый… И будет ли… Не идет, – посмотрела Григорьева на пустую страницу Word.