Надежда Стахеева - Кумпарсита

Двадцать копеек под ногами она никогда не ищет – всегда подбородок выше носа, не в ее правилах с опущенной головой ходить. Она несет ее как великий дар. И не потому, что сутулиться маленький рост не позволяет. Она – как большая жирная точка, которую трудно не заметить и обойти своим вниманием. Поэтому у многих потомков Адама крышу и сносит. Правда, безрезультатно. Она в какой-то там пра-пра-пражизни запрограммирована на одного-единственного. Любовников ей Юнна Мориц своими стихами заменяет. Да и сама она, как Юнна Мориц. По определению.

Вот уж кто действительно вещеманией-то не страдает! Как-то не по-бабски к одежке она относится. Тем не менее одета всегда по моде. Никогда ничто ни с кем не обсуждается, ни разу не слышала: к моим глазам другой фасон нужен, а тут вот бантик лишний. Но это вовсе не значит, что у не денег – куры не клюют. Не копит она их, профурлетит после получки в два счета. И без всякого сожаления и душевных терзаний. С деньгами она расстается гораздо легче, чем с взлелеянными годами иллюзиями.

Это своеобразный кураж. А когда Эвелина в кураже, ее бывает не много, а очень много. Она снова «на сцене»: громко, чтобы слышал зритель в последнем ряду (не знаю, какая там система, но уж точно не по- Станиславскому), что нибудь с упоением рассказывает, чем и держит внимание народа. Аплодисменты, одним словом, срывает.

Или подначивает кого-то водочку по-гусарски «дернуть», если сама уже «дернула» раза два. Вы спросите – как это? На руку пониже локтя ставится рюмка, наполненная до краев, водку следует выпить, не пролив ни единой драгоценной капли.

А то викторину с дискуссией устроит по поводу того, что вы намерены делать, если вдруг на подоконнике приземлится гуманоид, или как в Париже называется разврат.

В кураже Эвелина, как та волшебная табакерка, которая налево и направо сюрпризы раздает. Пообещает, к примеру, прийти через пять минут. А появится в лучшем случае к вечеру, если вообще появится. Стол для гостьи накроешь, поизощряешься, чтобы выпендриться и удивить чем-то таким-этаким – гостей достойно принимать надо. И ждешь, как говорят, у моря погоды. А она звонит: знаешь, не получилось… Во тебе на тебе!..

На моей памяти и другие» знаменательные» события из ее жизни. Разыграла как-то из себя спонсора – в свой День рождения подарки всем раздаривала.. Красиво так, сопровождая панегириком, восхваляя до небес ни за что ни про что…

За что я ее люблю и терплю всяческие неожиданности? Она – Штирлиц! Ни на какой дыбе из нее чужие тайны не вышибешь. Молчать будет. Если бы она когда-нибудь заговорила, хотя бы рот открыла… Началась бы всемирная революция в отдельно взятом доме, семье, коллективе. Я вас уверяю! Хранить столько чужих тайн! Не зря, видать, жалуется на головные боли…

Еще не закончила писать, не вышла из темы, как новый звонок. Без каких-нибудь» здрасьте» или» привет» что я услышала? Офигенный пируэт! «Ты в курсе, у нас маразм крепчает»…Ну как вы к этому отнесетесь…

Вас возмущает наличие непонятных слов? А вы пообщайтесь с Эвелиной, еще и не такие заковыристые улышите. Книжек всяких она уйму прочитала. Если все сложить, не один здоровущий пионерский костер получится.

Флер из поза-поза-позапрошлой жизни все же потихоньку спадает – живя в обществе, примешь его родимые пятна. Это уж как пить дать. Поэтому ее словарный запас давно пополнился даже непечатными изречениями, не только старорежимное, пахнущее нафталином начала прошлого века «позвольте «уже знает. Вот только, по недавнему ее признанию, до сих пор козлом никого назвать не может и послать куда-нибудь – опасается: а вдруг они оттуда вернутся и потребуют сатисфакции…

Телефон что-то долгонько молчит. Наверное, Диной Рубиной упивается или что-то из любимой Мориц наизусть учит… А может, в магазин пошла, гордо вскинув голову. Только бы не упала! Только бы сумку в магазине не оставила или перчатки!.. Уж лучше с ней размышлять, как выглядит гуманоид, зачем он нам здесь нужен, чем вместе сожалеть о вещественных невосполнимых потерях.

Так что общение у меня, как сами видите, высококачественное, поэтому ближние и отечественная медицина могут быть спокойны – слабоумие в ближайшее время мне точно не грозит…

Какое там на фиг слабоумие, когда того и гляди очередной» мячик» от Эвелины прилетит. Поймать бы!..

Лет тридцать назад, когда занавес в Европу только-только начал приоткрываться, но «Камасутра» еще ходила в списках, в обеденное время, оставшееся от столовой, мы женским коллективом вели разговоры про ЭТО, не называя вещи своими именами и испытывая стыд от предмета обсуждения. Кое-кто из этого коллектива считал, что пеньюары носят и в рестораны ходят только распутные дамы. А мы, советские труженицы, имеем полное право жаловаться на загулявших мужей в профсоюз, в партком, в администрацию.