Андрей Дудко - Последователь

После прополки она пустила свиней полежать в плетеном загоне, и тут в ее спокойную жизнь ворвались мы. Толик прыгнул на забор и с треском повалился вместе с ним в бузину. Я вошел через калитку.

– Здравствуйте, – говорю.

– Кто вы такие?

– Мы пришли с миром! – заревел Толик и выбрался из кустов.

Фаня взяла прислоненный к дому топор.

– А ну пошли вон!

Меня она убедила, – все-таки надо понимать, что мы потревожили живого старого человека, – но Толика просто так не проймешь.

– Это я тебя должен охранять, а не ты меня, – сказал он и отобрал у Фани топор.

Здесь надо уточнить, что с тех пор, как у него появилась серьга, он стал искателем приключений. Вчера увидел на карьере автомобильную покрышку и сказал, что обязуется найти и собрать в кучу все эти разбросанные по миру останки черного уродства, а потом сжечь.

Мы их собрали и сожгли, но об этом позже.

Сегодня гуляли по Грибово, и он почувствовал что-то на Фаниной территории.

– Уходите, – сказала Фаня.

Толик обнял ее за плечи свободной от топора рукой.

– Теперь ты в безопасности, – говорит. – Можешь не волноваться.

Посадил ее на завалившийся к стенке стул и внимательно оглядел двор.

Я присел возле грядки с клубникой.

– Не бойтесь нас, – говорю. – Мы отличные люди.

– Я вам не верю, – прошептала она.

Толик поднес к ней лицо.

– Я тебя освобожу, женщина! – говорит.

– Не надо.

– Освобожу, не бойся. Усмирю всех этих львов, что кружат здесь и не дают тебе покоя.

– Каких таких львов?! – спросила перепуганная старушка.

– Да вон же, – Толик показал топором на свинарник.

– Не смей! – вскочила Фаня.

Толик великодушно посадил ее обратно.

– Я понимаю твое беспокойство, но мне это не составит труда.

Он приблизился к свиному вольеру и шагнул в лужу. Топор в его руке опускался и поднимался, лезвие шаталось на топорище и издавало зловещее бряцанье. Свиньи переглянулись, хрюкнули от ужаса и разбежались по углам. Фаня снова вскочила, но я задержал ее, раздавив при этом пригоршню клубники, прижатую к груди.

– Кто вожак? – спросил Толик.

– Мне кажется, тот, черноволосый, – говорю.

Толик ударил черноволосого борова ногой в брюхо. Тот отбежал на середину вольера. Толик выбросил топор, взял борова за плечи и поставил на задние копыта. Боров не понимал, чего от него хотят, и неловко отталкивал Толика, а тот все силы пускал, чтобы удерживать врага в вертикальном положении – так они и стояли.

Свиньи ободряюще хрюкали борову. Одна самка, влачащая по пыли сосцы, переживала сильнее других: похоже, она была его дамой. Их дети, маленькие розовые поросята, боязливо выглядывали из копны сена в хлеву.

Я ел с земли мятую клубнику. Руки были липкими от сока, вокруг них вились осы. Фаня увидела, что я отвлекся, забежала в вольер и стала выдирать борова у Толика из рук. Боров пятился, за ним – Фаня и Толик, кто-то споткнулся, все они упали на сплетенную из лоз ограду и сломали ее. Боров душераздирающе рохкнул и сбежал в угол. Там им занялась его дама. Она подложила ему под живот сено и деликатно подула на взмыленную шею. Он тяжко сипел.

Толик лежал в луже в ногах у Фани.

– Твой лев – просто зверь, – говорит.

– Конечно! Самый ярый свин в деревне. Все соседи завидуют.

– Не повезло.

– Надо было к Рене забраться. Она пьющая, у нее свиньи дохлые.

– Не надо. Я его побежду.

Я прогулялся по территории, пощипал недозревшую черную смородину. Зашел в туалет и солнечным лучом разбудил спящих в дыре крылатых туалетных червей. Они взлетели в воздух и пустились присаживаться мне на лицо и руки. Я зажмурился и кое-как сосредоточился.

– Ну у вас тут и стрекозы! – крикнул, чувствуя, как подлые черви звенят возле уха и касаются меня.

Послышался ответ, но я его не разобрал. Медленно двигалось время, с ним истекала моя нужда. Черви активно летали. Я бы за такой дом не сражался, но у людей и червей предпочтения разные, и не мне их судить. Когда вышел на улицу, черви подталкивали меня в спину. Несчастные создания, не видят, в каком зле живут.

– Вы что-то сказали? – спросил у Фани, вернувшись к вольеру.

– Я не тебе, я ему.

Толик лежал лицом к небу. Его правая ладонь гаснущими толчками лила в лужу кровь. Капли выходили по дорожке, сложенной из других капель, и падали в воду. Там не растворялись, а тесно плыли, как ряд миниатюрных бордовых медуз.

– У него палец гниет, – сказала Фаня. – Я заметила, говорю – ногти надо стричь. А будешь грызть, когда-нибудь палец отрежут. А он, дурак, возьми и откуси кусок мяса.