Андрей Дудко - Последователь

– Какой ты, Андрюша, молодец, что меня с собой взял, – сказал Толик, открывая полторашку дюшеса.

– Приятного аппетита, – сказал я и встал у ларька с толстым замком.

Теперь надо было стараться больше. Плитка сразу разломилась надвое, и я бил по замку половинками. Летела крошка, половинки становились все меньше и легче. Замок терял лоск и покрывался царапинами, но вреда ему это не несло.

Мне все время казалось, что я стучу слишком громко, и кто-то обязательно должен услышать нас и появиться. Зря, думал я, ох зря впутался я в эту клюковку. Дилетант же, как вообще на такое решился. Все Саня Кулакевич, будь он неладен.

Тут вдруг после удачного удара отбилось одно из колец, державших замок. Треснула сварка. Я его расшатал, оно отвалилось и повисло на дужке.

– Вот это сказка, – сказал я и поднял роллет. – Вот это работа.

Ларек оказался именно тем, что нам нужен.

– Андрюха, – протянул Толик, – ты гений.

И бросился сгребать с прилавков клей.

– Фу, Толик, – говорю, – ну что ты, в самом деле.

Он уже ничего не слышал. Пересчитывал свои тюбики и что-то неразборчиво бормотал себе под нос.

Скотча не прилавках было немного, и я полез под них.

– А что, там тоже есть? – спросил Толик и отодвинул меня.

Он пересмотрел все коробки, и ту, что со скотчем, отставил в сторону.

– Вот же, – говорю, – скотч. Целая коробка.

– Да кому он нужен. Я лучше эту возьму, – сказал Толик и достал коробку с клеем.

Перевязав коробки скотчем, мы побежали на выход. Пока перелезали ворота, по рыночной площади прошли два мужика и одна тетка. Хоть они сами боялись нас и не стали выяснять, что мы делаем, или вызывать милицию, мы все равно понеслись как угорелые, будто нас уже искали по всему городу.

Я долго бежать не умею – немного пробегу, потом иду и отдыхаю. Так мы двигались на карьер.

Когда бежали вдоль шоссе, мимо проехал фургон, в котором сидел Кулакевич, или кто-то очень на него похожий. Мы с Толиком остановились и поглядели на него, а он на нас, и я так и не смог понять, Кулакевич то был или иллюзия.

К нашей бумажной куче мы вернулись, выбившись из сил, особенно я. Рухнули вместе с коробками на землю и долго не вставали. Легкие покалывали, ноги гудели, причем мы так легли, что мои ноги гудели в уши Толика, а его – в мои.

– Ну что, – сказал я, когда кончил жалеть воздух для слов, – быть теперь твоему идиоту.

– Быть, – сказал Толик, не отпуская коробку с клеем.

Кража взбудоражила меня. Отлежавшись, я поднялся на ноги с каким-то новым чувством. Будто очень удобно было находиться в то утро в том карьере. Воздух облегал меня как прохладная одежда. Хотелось немедленно что-то делать.

– Ладно, – сказал я. – Какой у тебя рост?

– Метр сорок, – сказал Толик.

– Хорошо, – говорю, – пусть будет метр восемьдесят. Не вставай.

Я отчертил на песке длину лежавшего Толика.

– Какой высоты будем делать? Как пятиэтажка?

– Никак не меньше.

– Я тоже так думаю. Если считать этаж за три метра, то на пятиэтажный дом плюс технический этаж нужно десять раз по столько. Переползай.

Толик послушно переполз десять раз, и я начертил десять линий.

– На один больше получилось, – посчитал я промежутки.

– Круто-круто, даже лучше будет, – сказал Толик и распаковал клей.

Я ногой на песке нарисовал вокруг наших линий фигуру человека, стараясь, чтобы вышло пропорционально, а Толик в это время бегал по карьеру в поисках пакетика.

– Может, поможешь бумагу перенести? – говорю.

– Помогу, – глухо сказал он сквозь надетый на рот пакетик. – Подожди минутку.

Я сам перенес всю кучу и распределил по фигуре. Всюду хватило, но голову мне пришлось перерисовать и уменьшить. Это все равно не лишало нашу идею главной красоты.

Клеить начал с правой ноги. Зубами отгрызал ленту скотча и цеплял на бумагу. Нанюханный Толик прыгал по рассыпанной бумаге и махал пакетиком.

– Слушай, – говорю. – Как ногу будем делать? Ступня нужна? Или пусть будет что-то наподобие тумбы?

Он посмотрел на меня диким взглядом и захохотал, потом выхватил у меня готовый кусок и с улюлюканьем понесся с ним над головой.

Я разозлился, догнал его и влепил пощечину. Толик отпустил кусок и бестолково посмотрел на меня, потом снова засмеялся и побежал дальше, глядя в свернутую ладонь как в окуляр.

Доделав ногу, я остался недоволен. Она была слишком мягкой и обвисала, словно тающая пена. Мне почему-то казалось, что скотч должен был стать чем-то вроде каркаса, но реальность обманула ожидания. Будет наш идиот тряпкой.