Сергей Пузырев - Рэйки йога. Божественная энергия

С другой стороны, существовало воззрение на философский релятивизм как отрицание объективности познания. Данная точка зрения не учитывала тот факт, что существует относительная способность отражать объективную реальность, способность, зависящая от уровня познания человеком всей полноты объективно действующих связей. И в этом смысле гносеологический релятивизм ни в коем случае не подвергает сомнению объективность самого процесса познания.

Этот же вывод следует из Теории Относительности Эйнштейна, гносеологической основой релятивизма которой выступает утверждение, что материя (в том числе и человек) проявляет свою сущностную характеристику только как результат взаимодействия всех небесных тел и вне этого взаимодействия не существует.

Однако Теория Относительности лишь обозначила направленность протекания тех или иных процессов, описав относительный характер сущности возникающих пространственно-временных отношений. При этом собственно причина, обуславливающая проявление сути и возможности относительности пространственно-временных состояний как следствия, осталась нераскрытой.

Таким образом, онтологический аспект релятивизма определяется относительностью познания человеком всей полноты связей между ним и окружающим миром. Именно степень познания объективно существующих связей человека и окружающего мира детерминирует уровень сознания человека, как релятивную (относительную) способность отражать всю полноту взаимодействий в мышлении личности. Так, например, релятивизм в психологической науке характеризуется, как результат относительной способности детерминировать или индетерминировать объективно существующие материальные связи человека с окружающим миром.

Благодаря самосознанию человек освобождается от непосредственной привязанности к сущему и, как мыслящее существо, возвышается до субъекта. Именно в этом смысле рефлексия обозначает человеческого индивида как субъективность и характеризует современную метафизику как метафизику субъективности. Освобождая человека от непосредственной привязанности к сущему, рефлексия обеспечивает субъекта свободой, конституирует автономного субъекта мышления.

Герменевтика рефлексии выделяет эмпирическую, логическую, трансцендентальную и абсолютную рефлексию. Последняя (гегелевская) представляет собой наиболее радикальную и вместе с тем первую критику философии рефлексии. Эмпирическая рефлексия связывается с именем Локка, который положил начало эмпиризму в психологии. Локк видит источник познания исключительно во внешнем и внутреннем опыте.

Рефлексия как источник познания носит чувственный, эмпирический, психологический характер и описывает внутренний опыт мыслящего субъекта. Логическая рефлексия связывается с именем Лейбница. В отличие от Локка, Лейбниц в свете различения умопостигаемого мира и чувственного мира характеризует рефлексию как процесс строго интеллектуальный. Таким образом, трансцендентальная рефлексия обосновывает и логическую, и эмпирическую рефлексии в трансцендентальном единстве апперцепции «Я мыслю».

В процессе познания человек как субъект воспринимает чувственное или формально-логическое содержание переживаемого, испытываемого состояния, явлений, процессов в окружающем мире как объекта с целью нахождения истины. Человек постигает сущность своего я посредством изучения не-я. При этом релятивизм возникает как существование различных уровней постижения субъектом объекта. При этом каждый уровень отношений субъект-взаимосвязь-объект характеризуется спецификой развития.

Западная метафизическая традиция рассматривает «другого» производным и вторичным в отношении к субъективности, самости, индивидуальности: другое как свое другое. В этом смысле, «другое» – это абсолютный предел мышления, гетерология – это универсальное различие, обосновывающее принятое в метафизической традиции различие между «я» и «другим».

В философии постмодернизма «другой» становится в центр философствования. Субъекту, самотождественному, обращенному к самому себе, противопоставляется «другой», который подрывает власть «я». «Другой» существенно необходим для конституирования «я», которое как конституированное тождество не предшествует «другому». Будучи в постоянном смещении, «я» и «другой» не в состоянии принять какое-то фиксированное тождество. Они не образуют синтетического единства в познании, а всегда находятся в отношении альтеральности друг к другу. Рефлексия по поводу «другого» приводит к признанию множественности, без тотальности, единства, тождества [1].