Диамар Пясик: Люди в горах. Рассказы

В моём рюкзаке ничего нет, кроме четырех кг личных вещей и двадцати кг сливочного масла, плотно упакованного в обычном металлическом ведре. Масло – самое ценное, что есть в группе из 20 человек, ибо на дворе – голодный 1952 год, а идти нам 20 дней. Собственно мой рюкзак и не рюкзак вовсе, а армейский вещмешок. Узкие лямки впиваются в плечи, руки из-за этого немеют. В спину давит дужка от ручки ведра. Я подкладываю под узкие лямки ладони, выгибаю в разные стороны спину, чтобы уменьшить нестерпимую уже боль в позвоночнике…

Наша группа только что вышла из турбазы Соколиное около Симферополя по направлению к Бахчисараю.

Это мой первый переход в моём первом в жизни туристском походе. Сколько мы будем идти до привала? Хватит ли терпения выдержать эту боль в спине? Вот дойду до этого дерева и сниму этот противный рюкзак. Нет, не до этого, а вон до того дерева, что чуть дальше… Солнце, жарко… От напряжения и боли в спине пот заливает глаза. Понимаю, что нужно терпеть, но уж очень больно от этого проклятого ведра с маслом. Вот дойду до того дуба и упаду. Будь что будет… Вот так, идя от одного дерева к другому, я дошёл до состоянии, когда идти стало невтерпеж.

И тут объявили привал…

Я с отвращением снял свой вещмешок и тупо, автоматически начал разминать свою спину и руки. Наш руководитель, красивая кареглазая Инночка Оскнер попросила нас построиться с рюкзаками впереди. Она подходит к каждому, берёт в руки его рюкзак и таким образом оценивает его вес и удобство при переноске.

Когда очередь дошла до меня, Инна подняла мой вещмешок, сказала – «Ого!» и с интересом уставилась на меня. Потом нагнулась, ощупала со всех сторон ведро с маслом и очень громко провозгласила:

– А ну-ка давайте сюда все лишние мягкие вещи! У Димы здесь безобразие творится!

Вскоре под умелыми руками Инны мой вещмешок стал похож на рюкзак. Он уже нигде больно не давил, а я, наученный впечатлениями моего первого перехода, всё делал для того, чтобы было удобно нести моё ведро с маслом и дальше…

Мы, девчонки и мальчишки, только-только вышедшие из непростого военного детства во взрослую жизнь, уже во всю хотели свободы, той духовной свободы, о которой мечтает любой нормальный человек. Многие, в том числе и я, видели несоответствие между красивыми лозунгами и жуткой реальностью: антисемитизм, преследование инакомыслящих, уничтожение еврейской культуры. Во многом, не отдавая себе отчёт, мы инстинктивно искали выход из духовного тупика к возможности самовыражения. Я совершенно неожиданно для себя открыл эту возможность в туризме и альпинизме. 20 дней похода раскрыли передо мной нечто большее, чем просто первое знакомство с прекрасной природой горного Крыма и весёлое общение с моими ровесниками. И это на первых порах моё хобби довольно скоро превратилось в единственно возможный для меня образ жизни.

Мы все были студентами, кроме Инны. Она уже была аспирантом института иностранных языков. Мы только-только пришли в спортивный туризм, а Инна уже имела опыт горных и таёжных походов. Мы только-только пробовали сочинять стихи, а Инна уже печаталась в альпинистских сборниках. Для неё туризм был не хобби, а мировоззрение. Она пережила смерть отца в сложном таёжном походе на одной из могучих рек в Саянах. Непримиримая к пошлости и духовному уродству, она очень дорожила дружбой, оценивая её по какой-то для нас тогда казавшейся чрезмерной шкале. Она даже отказалась поэтому от защиты готовой кандидатской диссертации!

Легко ранимая Инна как-то особенно остро видела разницу между людскими дрязгами, завистью и интригами, царившими в советских городах, особенно среди сильных мира сего, и в вольной вольнице, которая называлась спортивный туризм или альпинизм. Друзья, которых я приобрёл в моём первом походе, и до сих пор мои верные друзья…

…Прошло 27 лет. Как-то мне позвонили на работу и сказали, что у одной из наших подруг Ирочки Кириченко Юбилей. Не хотел бы я вместе со всеми отметить эту дату в лесу на берегу красивого озера? А если хочу, то нужно быть там с гитарой.