Светлана Севрикова - Записки педагога. Маленькие истории про маленьких людей

– За баб Шуру – ам! За бабу Таню – ам! Ой, как много у Маринки баб! И Шура, и баба Таня, и баба Рая, и баба Вера! И баба Алла! – громыхает торжественный бабы-шурин бас.

– И баба Деда! – тоненьким, но твёрдым голоском, прибавила Маринка.

Так случилось, что Маришкин братец родился прямо дома. Заходит двухлетняя Маринка в родительскую спальню – а там, бац, и не пойми кто рядом с мамой лежит такой!

– Кто это? – испугалась она.

– Это твой братик, – объяснил ей папа.

– А кто же у него будет мамой? – заволновалась Маришка.

Дети растут быстро, как грибы. Вот и Маринка выросла, пожалуй, ещё скорее меня. Стала красивой взрослой женщиной, мамой двоих детей – у неё теперь девочка и мальчик. А я смотрю на неё и думаю: давно ль сама она была таким забавным ребёнком, щедро рассыпающим презабавные «перлы», которые взрослые с умилением пересказывали друг другу. Я же, её восьмилетняя тётка, была слишком деловитой и серьёзной, чтобы обращать внимание на эти «пустяки» и всё самое главное пропускала мимо ушей. Ах, как жаль, что про то, что это невнимание потом, лет через -дцать я сама себе простить не смогу, мне никто тогда не сказал!

«В 2000-м мы все станем учёными и космонавтами, и, как Алиса Селезнёва, будем летать на другие планеты» – думали мы, простые советские школьники, в середине восьмидесятых.

К счастью ничего подобного не случилось и начало третьего тысячелетия я встретила на родной своей планете. Правда, местожительство сменила, переехав на ПМЖ в Москву. А в 2001-м у меня родился сын. И в ту самую чудесную минуту я поняла, что рождение ребёнка – ничуть не менее важное дело, чем покорение космоса. А может быть и ещё важнее!

Впрочем, вру. Понимание пришло отнюдь не «в ту самую минуту», а гораздо позже. А может быть даже и слишком поздно. Когда ребёнок стал на ростом под два метра, окончил школу, поступил в институт, начал работать – вот, может, только до меня тогда вдруг и дошло, что «рождение ребёнка» – это как рождение новой звезды. Так же грандиозно и так же таинственно: из-за того, что свет, несмотря на огромную скорость, идёт от звезды к Земле несколько лет, мы узнаём о её появлении с огромным опозданием, когда она уже горит и существуют несколько сотен или тысяч лет.

Родившись, ребёнок вежливо со всеми поздоровался кошачьим писком и щенячьим визгом, зевнул, и минут через пять уже сладко уснул. Как его назвать, мы с папой долго не могли придумать – ни одно из известных нам довольно-таки хороших, казалось нам, не было настолько прекрасно, чтобы удостоиться стать именем нашего сына. В конце-концов решили назвать Сашкой. Как папу.

За своим дитём надо записывать «как за Есениным». Все родители это понимают, но, к сожалению, не успевают. Потому что время бежит, нет, пожалуй, летит со страшной скоростью, и, пока ты там возишься с тетрадкой, пока откладываешь («сейчас некогда, вот с завтрашнего дня не пропущу ни единого слова!») – они – «Хоп, и в дамках!» – выросли. А ты со своим летописанием – опоздал.

Вот и мне удалось записать лишь немногие перлы за своим златоустым чадом. Их было, конечно, больше. И песни были, и стихи, на ходу сочиняемые, и сказки, и даже книги, и всё что хочешь! Но увы-увы-увы. Впрочем, уныние грех. Давайте, лучше, порадуемся и вместе поумиляемся тем, что всё ж таки было перенесено на бумагу.

Знакомим детёныша с родственником, большим дяденькой, вроде папы. Убеждаем, что надо его любить и жаловать:

– Это же твой брат!

– У меня баба брат!

***

По дороге в детский сад рассказывает, что купит машину и поедет:

– У-у-у-у-у-у-у!

Интересуюсь:

– А подружку Лизу в машину посадишь?

– Да!

– А воспитательницу Анну Владимировну?

– Да!

– А маму?

– И маму!

– А папу?

– Куда я его посажу?! У меня уже машина полная!

***

Прижал ладошку слева к груди:

– Ой! У меня там птичка!!!!

***

Сочинил стишок:

***

Расплакался. Беру его на руки, жалею, глажу, целую:

– Зачем же ты плачешь! Мама тебя любит!

– А папа любит?

– И папа любит!

– А бабушка?