Сергей Корнев - Дофамин. Рассказы 18+

– Это не каблуки, а шпильки! – сказал второй, перестав мочиться. Он потрёс «орган», сшибая с него последние капли. – Шпильки звонче и больнее.

– Отпусти, скотина! – рванувшись, крикнула Сонечка.

Но третий только сильнее сжал её талию. А первый произнёс с омерзительной улыбкой.

– А ты, Сонь, отпустишь нас?

– Я вас и не держу! – она с отчаянием стукнула каблучком по асфальту.

Раздался такой пронизывающий звон, будто колокол, только с хрустом, похожим на щёлканье горящих дров, так что вся троица зажала уши руками. Этим не преминула воспользоваться Сонечка, вырвавшись и устремившись в темнеющую глубь двора.

– Ты сама держишь нас, Соня! – крикнул ей вдогонку первый.

– Твои шпильки пригвоздили нас к тебе! Они распяли нас на тебе! – эхом отозвался второй.

– Отпусти нас, Соня! – прогремел третий.

Она, не помня себя, пронеслась вперёд и, когда страх немного отступил, затормозила и обернулась. Те трое неторопливо шли за ней. Они были ещё далеко, но гораздо ближе, чем она предполагала.

– Мы всё равно тебя найдём! – пропищал первый.

– Мы везде слышим тебя! – загоготал второй, по ходу продолжая трясти свой «орган».

– Твои каблучки приведут нас к тебе! – пробасил третий.

Сонечка снова что есть силы побежала вперёд.

Цок! цок! – скрываясь от полумёртвого электрического освещения. Цок! цок! – заглядывая в пугающую темноту подворотен. Цок! цок! – захлёбываясь от биения собственного сердца – аж мурашки пошли по коже – цок! цок!

Наконец-то она нашла какие-то укромные кусты и спряталась. Вскоре в поле видимости появилась и та ненавистная троица.

– Где-то здесь топталась… – тихо произнёс первый.

– Да вон в кустах, наверно, заныкалась, – усмехнулся второй, тот, что с «органом».

– Сонька, выходи, ты в кустах! – пробасил третий. – Мы видим тебя.

Она, присев на корточки, замерла, боясь и дышать. Но вдруг сзади её схватил первый.

– Эти бы ножки с каблучками да мне на плечи! – пропищал он.

Второй пролез сквозь кусты и сунул свой «орган» Сонечке в лицо. А третий просто погрозил пальцем.

– Никак ты нас, Соня, не отпустишь.

– От-пус-ка-а-ю! – заревела она и с обидой на все страхи, на все страдания, на писклявую похотливость первого, на дурацкий вонючий «орган» второго, на медвежью неумолимость третьего, выбросив ножку, треснула каблучком по бордюру возле кустов.

И опять раздался тот хрустящий звон, от которого насильники опять должны были спасать свои уши руками. Сонечка, вскочив, устремилась прочь от них. Теперь она бежала настолько долго, насколько могла. Но, оборачиваясь, она всегда замечала преследование. Те трое неторопливо шли за ней. Да, далеко, но гораздо ближе, чем предполагалось в уме.

Сонечка совершенно выбилась из сил. К тому же, стала хромать. Вернее, припадать на левую сторону, так как что-то случилось с каблуком. Короче, она боялась на него наступать всем весом, чтобы не сломать.

Но это не могло больше продолжаться – троица тихой сапой подступала всё ближе, и истерика превратилась в панику. Сонечка стащила с себя босоножки и побежала босиком, попутно взглянув на злополучный каблук. Да, точно, немного отошёл от подошвы. Ах, теперь уж неважно – лишь бы спастись!

В доме напротив показалась некая незакрытая дверь, от неё очень сильно веяло добротой, тёплой нежностью и спасением, потому что она была похожа на дверь Сонечкиной квартиры.

– Ах ты, зараза! – пропищал первый где-то очень близко.

– Теперь убежит! – загоготал второй как бы чуть подальше.

– Наконец-то отпустила! – пробасил третий вроде совсем далеко.

Сонечка, не оглядываясь, мчалась к вожделенной двери. Вот! Вот! Ещё чуть-чуть, ещё капельку потерпеть!.. Вот и всё! Слёзы облегчения брызнули из глаз, когда она ощутила в своей ладони знакомую ручку. Слёзы радости полились по щекам, когда она чудесным образом очутилась в своей такой родной и любимой квартире. Слёзы благодарности капали с подбородка, когда дверь захлопнулась за ней и стало темно, тихо и спокойно.

Сонечка проснулась резко, нащупав под собой на подушке мокрое пятно. Но ни темнота, ни тишина, ни умиротворение реальности не могли её успокоить. К чему, зачем, за что опять эта странность, эта мерзкость, эта непонятность? Ещё не окончательно исчез осадок от потрясения двухнедельной давности, и вот новый глоток смрадной мути, необъяснимого смрада, мутной необъяснимости.

Оставшуюся часть ночи Сонечка не спала, всё думала – а утром первым делом проверила свои очаровательные босоножки и ахнула. Каблучок на левой босоножке немного отошёл от подошвы и шатался.