Илья Гуглин - Как я учил English. Избранные рассказы об Америке

По понятным причинам, не только меня, но и всех остальных на море больше не пускали. О пионерском костре в лесу не могло быть и речи. Кормёжка становилась всё хуже и хуже. Очевидно, директорша опережала в своих задумках светил будущей медицины в области лечебного голодания. О том, что неимоверно большой штат пионерского лагеря в основном состоял из её родственников, как-то не хотелось думать. Ну, зачем, спрашивается, в одном лагере сразу три физрука? Или пять воспитателей? Хотя… чтобы перевоспитать меня одного, и десяти не хватило бы. А о спорте в то время я ещё не думал, большая часть времени уходила на мысли о еде, о побеге и т. д. Казалось, достаточно что-то придумать, чтобы всё изменилось к лучшему. И не один я так думал. Помню, один хорошо воспитанный мальчик пришёл ко мне с идеей: нужно, говорил он, запереть директоршу в тёмную комнату и держать там до тех пор, пока не проголодается, а затем выпустить. Вот тогда она поймёт.

Точь-в-точь, как в старом анекдоте. У мышей партсобрание. Выступающие в один голос: от кота просто нет жизни. Приняли решение – кота уничтожить. Кто против? Все за. В последнем ряду пищит и тянет лапку маленький мышонок.

– Чего тебе? – сердится председатель собрания.

– Уничтожить – это правильно. Но как это сделать?

– Это – в рабочем порядке…

Но, как видно, мы тогда уже чем-то отличались от мышат. Ибо следующая идея была, скажем прямо, весьма, весьма зрелой, и наше сознание соответствовало очередному этапу эволюционного развития. Нужно объявить голодовку и предъявить свои требования!

Кто выдвинул эту идею, точно не помню. Скорей всего, не я. Но я принял очень активное участие в её реализации. К тому же и времени на это много не потребовалось – всего одна ночь. Всё получалось дружно, задорно, весело! Даже в самый кульминационный момент, когда на утренней линейке директорша обвела своим подозрительным взглядом двор, обклеенный плакатами и транспарантами, кто-то не сдержался и прыснул от смеха. Но мне уже было не до смеха.

По мере сканирования окружающего пространства её взгляд становился всё более пронзительным и подозрительным, подозрительным и пронзительным. А когда встретился с моим и сфокусировался на моём скромном изображении, напряжённость излучаемого ею биополя достигла такого высокого потенциала… Казалось, сейчас нажмёт малюсенький курок – и произойдет взрыв, притом направленный в мою сторону.

Современный кинематограф освоил спецэффект, когда из уст нехорошего дяди или тети выскакивает электрический разряд-молния! Но тогда это было бы в новинку и, естественно, произвело бы должное впечатление на неподготовленных зрителей.

– Его – ко мне! – прозвучал хриплый приказ.

Она резко развернулась и направилась к себе в кабинет.

К моему удивлению на этот раз ожидаемого крика не последовало. Допроса тоже. Просто был звонок по телефону. Даже не потребовался телефонный справочник.

– Приезжайте… Да, это ваш контингент…

Долго ждать не пришлось, и вскоре я шагал в сопровождении высокого белокурого красавца в неизвестном направлении…

– Так, говоришь, плохо кормят?

– И на море не отпускают. За две недели только один раз.

Стоит ли рассказывать, какой это был единственный в своём роде, но незабываемый раз? Решил: не буду отвлекаться от главного. Спросит – расскажу. Может быть, ему будет интересно узнать, какие сволочи водятся на морской поверхности его города.

– А родители знают?

– Нет, директорша читает наши письма, а затем устраивает взбучку.

– Что, бьёт?

– Нет, кричит: «Как ты смеешь даже говорить, что отец товарища Сталина тоже был сапожник. Ты понимаешь, с кем ты себя сравниваешь?»

Кривая улыбка, пауза…

– А за что же к нам?

– Наверно, за это, – впервые вмешивается молодой красавец, который привёл меня в это «замечательное» учреждение, который останавливался перед каждой встречной девушкой и объяснял, почему не может прийти сегодня на танцы, который заставил меня заполнить первую в моей жизни анкету и мучился над вопросами, не зная, как ответить на такие дурацкие пункты, как «Служили ли Вы в войсках белой гвардии?» или «Были ли Вы интернированы?» и.т.д.

Дорогие мои читатели, любители изящной словесности. Не обращайте внимания на подобные «шахероватости». Это не от незнания синтаксиса сложно-сложно-сложноподчинённого предложения. Это просто такой стиль. Всю жизнь я боролся с ним в своих статьях, книгах и отчётах. Попробую на этот раз расслабиться…