Вагиз Азатзаде - Семя Пунии. Ад-Дахиль. Роман. Книга первая

Видя, как искренне раскаивается мальчишка, краснеет и не находит нужных слов, Аль Баррак рассмеялся. Словно раскатистый весенний гром прозвучал. В его голосе чувствовалась и сила, и угроза тому, кто вздумает шутить с ним, но и доверие к искреннему чувству. Так ощутил это Ад Дахиль.

– Ладно, не смущайся, – подбодрил он мальчишку и хлопнул в ладоши. – Но впредь слушайся приставленную к тебе служанку, что бы она ни сказала, и других наставников, которых ты скоро увидишь. Доверься нам, мы не сделаем ничего такого, что оскорбит тебя. А теперь скажи мне: что самое главное ты извлек из того, что встретилось вам в пути?

Ад Дахиль вспомнил вчерашнюю беседу с Мустафой и ответил:

– Я понял, что мир принадлежит тем, кто приносит в него добро. Новые знания, как египтяне, просвещение, как эллины, точные науки, как вавилоняне. Но никто из них не смог удержать власть над миром, когда они забыли о своем благословении, ибо именно в нем заключалась их сила.

– Ты мудр для своих лет! – Аль Баррак, довольный ответом мальчика, благосклонно посмотрел на начальника каравана. Потом задал новый вопрос Ад Дахилю: – А знаешь ли ты, в чем самая большая сила?

– Нет.

– Любовь побеждать любовью самое большое из благословений и самое большое из удовольствий. Когда-то в пустыне я настиг раненого иноверца. Он скрывался в маленьком оазисе, совершенно обессиленный, так что, лежа у источника воды, не мог утолить жажду. Сначала я собирался убить его: ведь я преследовал своего врага уже несколько дней и наконец догнал его. Но когда он оказался в моей власти, я вдруг задумался. Я представил себе, как его мать вскармливает младенца… Я ведь сам из христиан, но когда христиане забыли о том оружии, которым их Учитель покорил весь мир, то и от них, как ты знаешь, отвернулся мир. И я пощадил несчастного. Я подарил ему жизнь, а былую ненависть заменил любовью. Я стал служить ему. Мы провели в пустыне несколько дней, я ближе узнал его. Того, кого знаешь и за жизнь которого борешься, начинаешь любить. Были моменты, когда ночью он метался в жару, я не знал, выживет ли он, и молился, чтобы это случилось.

Вскоре нас нашли арабы. Но пока всадники были далеко и я не знал, кто они, я приготовился защищать моего брата, да, именно братом он стал мне за эти несколько дней. Будь это христиане, они не пощадили бы его. Усмешка судьбы: как люди всё путают! Христиане – и не пощадили. Ученики Того, кто сам отдал себя за других, не смеют называть себя Его учениками! Итак, арабы взяли нас в плен. Не только нас двоих, а множество таких же как и я. Битва закончилась победой наших врагов. Нас отправили в кандалах в Александрию. Многие погибли в пути. Но оставшиеся в живых трепетно относились друг к другу, даже такие, кто в мирное время, возможно, и не здоровались бы друг с другом. Те, кого не смогли объединить радость и мир, полюбили друг друга, испив общую чашу горя.

Нас пригнали на невольничий рынок и распродали как животных, предлагая свободу тем, кто отречется от своей веры. Многие согласились, в чем я их не виню, но я решил выпить свою чашу до дна…

В этот момент Северина поднесла Ад Дахилю полный кубок.

– То было горькое питье унижения и побоев, – продолжал свой рассказ хозяин, – пока меня снова не продали мои новые владельцы. И вот в кандалах, голодный, босой, я пришел в первый раз в этот дворец через те же врата, через которые на лошадях въехал ты. На пороге той лестницы я встретил моего нового хозяина. Стражники не дали мне поднять головы, чтобы увидеть его. Мне было предложено или умереть, или принять новую веру… Но как я мог отречься от того, кто был в моем сердце все последние дни и ночи, во всех моих страданиях? Я решил, что конец близок и пришла пора допить предназначенное мне питие. Тогда я закрыл глаза…

Рассказчик поднял свой кубок, подав знак Северине. Та поднесла руку с кубком к губам мальчика, и горьковато-сладкая жидкость полилась ему в рот, прошла через пищевод и обожгла желудок. Ад Дахиль понимал, что должен допить кубок до дна… Когда напиток в сосуде кончился, он ощутил во рту что-то твердое… Вынул этот предмет изо рта и увидел прекрасный перстень, сверкающий гранями сапфира…

– И вот, когда у моей головы просвистела сабля, – продолжал между тем Аль Баррак, – я услышал голос: «Встань и приди ко мне, о верный раб мой…» – Я подумал, что умирать совсем не больно. Не смея открыть глаз, я лишь протянул руки к говорящему и воскликнул: «Помилуй меня, Господи, я грешник». Потом почувствовал, что кто-то берет меня за руки, и поднимает с колен, и обнимает… Я решился открыть глаза и увидел, что стою на прежнем месте, живой, моя голова на плечах… Те же стражники с саблями в руках окружали меня, а господин, стоявший на лестнице, сжимал меня в своих объятиях. «Я жив?» – вырвалось из моих уст. Господин снял со своей руки перстень и надел на мою руку. – Рассказчик посмотрел на мальчика, державшего драгоценность, и слегка улыбнулся. Северина помогла Ад Дахилю надеть перстень. – Что же меня спасло? Передо мной стоял тот самый пленник, которого я спас в пустыне, а этот дворец принадлежал ему. Он снял с себя халат, накинул мне на плечи и поцеловал меня. Вот такая со мной случилась история, – закончил рассказчик, не сдержав слез. – То оказался наш будущий халиф, да продлятся его годы. Он подарил мне этот дворец со всем, что в нем было, и сказал: «Ты победил меня любовью, и я пленник твоей любви навеки». Так одно доброе дело влечет за собой другое, и вот таких бойцов любви я собираю со всех концов мира. Ты можешь присоединиться к нам, если захочешь.