Александр Нелидов - Билет на удачу

Посвящается моей учительнице

по русскому языку и литературе

Ощепковой Надежде Петровне

Долгожданная встреча

Неожиданно подул морозный ноябрьский ветер, и на голову бедолаги, одетого еще совсем по-осеннему, веером посыпались белоснежные хлопья. Солнце едва попрощалось с этим днем, как в лампах, раскинутых вдоль дорог, в сию же минуту маленькие светлячки осветили своими брюшками темные улочки обширного города. Витрины в ответ, точно по команде, залились тягучим золотом на запорошенный снегом тротуар и на людей, в спешке рыскающих от непогоды, словно беспризорные тени.

Бедолага, убрав руки в карман и съежившись от холода, стоял возле одной из витрин и внимательно наблюдал за посетителями заведения. Люди группками сидели за столиками и выглядели счастливыми. Словно где-то за кадром режиссер дал команду, и актеры, все до единого, расплылись в белоснежной улыбке; они внимательно слушали своего собеседника, порою вслед что-то невпопад отвечали, закатывались смехом и ели. Как единый механизм, они все что-то делали и выполняли одни и те же функции.

Холод овладевал бедолагой, тело судорожно тряслось. Пальто едва спасало, шарф, плотно закрывающий сверху шею и низ лица, покрылся морозным инеем, а прохудившиеся туфли насквозь продувались; лишь теплые носки сносно уберегали пальцы на ногах от обморожения. Он мог простоять так еще долго, утешая себя бесполезными попытками согреться от судорог, но ноги уже были готовы вот-вот окоченеть.

Наконец, собравшись и прислушавшись к голосу разума, он тронулся с места; под ним остался след обуви на голой брусчатке, но снег тут же принялся его заметать, словно нашел недостаток на своем безупречном белом полотне. Ноги не слушались, он кое-как доковылял до двери, приоткрыл дверь и проскользнул вовнутрь. От резкого потока теплого воздуха его щеки приятно обожгло, и они зарумянились пуще прежнего, а ноги радостно заныли.

Свет многочисленных лампочек над головой и на стенах мимолетно ослепил его…

Двое мужчин. Они сидели друг против друга. Две противоположности как по внешним признакам, так и по характеру. Один из них был подтянутым великаном с поджарой кожей, другой же – щуплым замерзшим зябликом. Хотя вторую персону и нельзя было назвать уж совсем щуплой, но на фоне исполина он выглядел действительно меньше своей настоящей внешности.

Великан представился как Форсайт, видимо это была его фамилия. Имени своего он не стал называть, хотя в ответ ему было сказано более полно и формально – Андрей Степанович Ощепкин. Но здоровяк то ли из вредности, то ли из-за высокомерия называл своего собеседника только по фамилии, чем невзначай намекал, чтобы и его называли так же: по фамилии и не иначе.

Начало разговора не клеилось. Ощепкин не знал, как начать нужную ему тему. Пока шел до места встречи, он неоднократно прокручивал их будущий разговор. Подобно опытному стратегу он просчитывал все возможные ходы их беседы, но стоило ему увидеть перед собой массивную тушу, что скрыла за собой весь свет, когда встала перед ним, Ощепкин резко превратился в молодого юнкера и вмиг растерял все свои навыки стратега. Форсайт же тем временем заказал им ужин и одновременно успевал поделиться событиями из своей жизни.

Верзила не замолкал. Примерно за полчаса Ощепкин узнал о нем чуть ли не все: родился далеко на Востоке, жил с отцом, воспитывали его в основном няньки, в детстве его часто задирали из-за избытка веса, поэтому он был злым и толстым мальчуганом, благодаря нянькам стал чересчур суеверным, а вот благодаря своей учительнице по русскому языку и литературе – достаточно начитанным.

Вот оно! Учительница! Ощепкин, как терпеливый рыболов, дождался своей добычи и упускать ее никак не намеревался.

– Вы сказали, учительница по русскому и литературе, – с уточнением перебил его Ощепкин.

Гигант резко переменился в лице. Первичное дружелюбие испарилось, словно его и не было, а на замену ему проявились хитрость и лукавство. Форсайт сразу же сообразил, куда клонил Ощепкин, и решил оборвать свой длинный монолог на полуслове.

– Я догадываюсь, почему вы захотели со мной увидеться, – после недолгой паузы продолжил Форсайт. Даже когда он разговаривал чересчур спокойно, в его голосе промелькивала некая грубость и устрашающая сила. – Так давайте же отложим всю эту любезность. Вы зададите мне вопрос. Я на него отвечу, и мы разбежимся вновь по разные стороны.