Ян Кимов - Товарный вагон и бутыль вина

– Прикинь, наши бельгийцев обыгрывают! – сообщил Иннокентий Захарович, приглашая Петровича разделить его радость.

– Надо же, – равнодушно сказал Петрович. – Кто бы мог подумать?

– Вот именно! Это дело надо обмыть. Историческое, понимаешь, событие в футбольном мире.

– Да у тебя каждый день такие исторические события, – проворчала его жена Катерина. – Где деньги только берешь, удивительно. Пенсионная карточка твоя у меня… Калымишь, что ль?

– Ага, – кивнул Захарыч, не отрывая глаз от смартфона, где шла игра. – Подрабатываю советником у Си Цзиньпиня. Рассказываю ему о загадочной славянской душе и учу пить водку, не закусывая.

– То-то я смотрю, российско-китайские отношения такие хорошие стали, – хмыкнул из угла бывший моряк Тихон Сидоров, играющий в шахматы сам с собой.

Это было его любимым развлечением. В такие моменты рядом с Тихоном всегда стоял его ближайший друг Петруха. Во время игры он шепотом подсказывал ходы. Например: «Ходи лошадью! Лошадью ходи, говорю!»

Бывший моряк засовывал под майку руку, чесал грудь и говорил: «Отвянь, гнида!» Но было заметно, что внимание Петрухи ему импонирует.

– А ты зря иронизируешь! – крикнул Захарыч, отрываясь от экрана телефона. – Помяни мое слово: через полтора года Россия и Китай станут лучшими союзниками в борьбе с тлетворным влиянием Запада!

– Я и не спорю, – задумчиво проговорил Тихон, глядя на доску.

Он взял фигуру, двинул ее в угол и сказал:

– Шах и мат!

Затем развернул доску, оглядел ее взглядом соперника и согласился:

– Да, пожалуй, мат… Поздравляю!

Петруха пытался было сунуть руку для пожатия, но бывший моряк сказал:

– Но-но! Ты для меня со вчерашнего дня нерукопожатный. Забыл?

Эти слова заинтересовали всех.

19.16.

– Чего это он у тебя нерукопожатный? – спросил Захарыч.

Баба Катя даже бросила чистить картошку и обратилась во внимание.

Видя такой интерес соседей, Тихон приосанился.

– Дело было так, – начал он, глотнув остывшего чаю. – Пошли мы с Петрухой на работу устраиваться. На завод.

– Давно бы надо! – кивнула Катерина.

Тихон дернул головой – он не любил, когда его перебивали. Но все же продолжил:

– Приходим мы, значит, в отдел кадров. Тетка нам говорит: типа, да, нам работники нужны, заполните эти бланки. Ну, сели мы за стол. А этот, – он кивнул на Петруху, – его же хлебом не корми, дай учудить. Вот он и говорит мне: «Дорогой! Не дашь мне потом свою ручку?» Ну, тетка как услыхала, так ее аж на стуле подбросило. Засуетилась чего-то, взяла наши бумажки и говорит: «Мы вам потом позвоним, как вакансии появятся». Выходим мы на улицу, а вся контора уже на нас из окон пялится. Видать, растрезвонила всем, что два пидора пришли устраиваться. Теперь нам работы не видать.

– А представляешь, каково настоящим пидорам? – сказал Захарыч. – Кто их на завод возьмет? Один выход: либо на эстраду, либо в политику.

– Ой, я, когда работала на швейной фабрике, был у нас в цеху один из этих! – сообщила баба Катя. – Всегда чистенький, манерный, аккуратный. Наладчиком работал. Не скажу, что красивый, но такой… обходительный. Все бабы за ним бегали – хотели его перепрофилировать.

– И что, перепрофилировали? – спросил Тихон.

– Ага. Только сначала он почти весь цех пере… профилировал! А потом выяснилось, что эта кобелина пять раз женатая была! Обычный мужик, просто под этих вот косил, чтобы бабы на него сами вешались.

– А тебя он… перепрофилировал? – поинтересовался Захарыч, причем с каким-то странным воодушевлением.

– А тебе-то что? – усмехнулась баба Катя. – Я тогда свободной женщиной была. Некоторые же, не будем показывать пальцем, пытались устроить свою личную жизнь, ушли ночью с чемоданом к молодухе…

– Да не уходил я к ней! – Захарыч стукнул кулаком по столу. – Я ж тебе в сотый раз говорю: у меня был кризис среднего возраста. Я пытался найти смысл в жизни.

19.25.

– Я так понимаю, не нашел, – резюмировал из угла Тихон.

– Найдешь тут, когда всем бабам одно надо, – проворчал Захарыч.

– Это чего – одного? – поинтересовался Петруха, поворачиваясь к Тихону и недвусмысленно подмигивая.

– Денег! – сказал Захарыч. – И чтобы побольше.

– Да, когда побольше – это хорошо, – вздохнул Петруха. – И денег в том числе…

– Тьфу на вас, – сказала Катерина беззлобно. – Жаль, никакой утвари под рукой нет, а так бы тебе, Петруха, первому прилетело.

– Почему это мне? – удивился тот. – Я ж от тебя к другой бабе не уходил. И что это за слово такое – утварь?