Марина Куликова: И штиль, и бури…

Подавленная, девушка медленно брела по улочкам вечернего, суетливого города. Летнее, все еще жаркое, солнце медленно уходило за горизонт, окрасив кромку неба в яркий, кроваво-красный цвет. Следующий день ожидался, судя по всему, ярким и теплым. Но прежде предстояло пережить темную, холодную ночь. Все – как в жизни.

Работа, связанная с починкой плаща Максима не требовала больших усилий, но Кате она давалась нелегко. Каждое движение иглы, каждый стежок, малейший шорох ткани плаща, уносили девушку в ту роковую ночь на пляже, заставляя ее вновь и вновь испытывать пережитые чувства. Руки Кати дрожали от непонятного волнения, однако, стоит отдать должное ее мастерству, на качестве работы это не сказалось.

Да, починка плаща Максима, такая простая и незатейливая, превратилась для Кати в целое событие, полное то ли тревоги, то ли надежды, то ли радости, то ли страха… Вот так: пытаясь разобраться в себе, Катя только окончательно запуталась.

Девушка поймала себя на мысли, что ждет от прихода мужчины чего – то большего, нежели визит обычного клиента.

Катя отложила плащ в сторону и подперла кулаком подбородок. Что-что, но она должна выкинуть из головы мысли о Максиме. Этот мужчина не подходит ей, а она не подходит ему. «И вообще, мужчины такой народ, которому трудно угодить, особенно такой невзрачной девушке, как я», – решила Катя. Она вновь взялась за шитье, но мысли ее, и так окончательно запутавшиеся, были далеко.

Порой Катя бросала взгляды на дверь и тяжело вздыхала. Она ждала визита Ольги или, хотя бы, звонка от нее, но и телефон и дверной колокольчик хранили упорное молчание.

Максим появился в мастерской Кати вечером. Вид его вызвал у девушки непонятный трепет. Она отвернулась, чтобы собраться с мыслями. Нужно было срочно взять себя в руки.

– Добрый вечер, Катя.

И вновь этот чарующий, низкий голос с хрипотцой заставил девушку забыть обо всем на свете.

Стараясь казаться равнодушной, Катя пробормотала ответное приветствие. Бросив взгляд в лицо мужчины, она невольно отвела глаза: ужасный шрам все еще пугал ее.

– Как дела с плащом? – Как ни в чем не бывало, осведомился Максим, но Катя уловила в его голосе печальные нотки.

Девушка кивнула в ответ и со словами «Где же он? Минутку, сейчас я его найду», принялась шарить по полкам стеллажа. На самом деле, Катя прекрасно помнила, куда положила плащ после починки. Разыгрывая спектакль с поисками, она хотела дать понять Максу, что он для нее такой же клиент, как и все остальные.

Наконец, «поиски» увенчались успехом. Передавая плащ Максиму, Катя отдернула руки, словно от укуса пчелы. Но тот невозмутимо улыбнулся в ответ. В улыбке его читались и печаль, и ирония, и радость от новой встречи.

– Вы смеетесь надо мной? – Строгим тоном, выступающим скорее как самозащита, спросила девушка.

Она быстро провела рукой по волосам, опасаясь, что в процессе поисков плаща они спутались и теперь ее внешний вид был смешен и нелеп.

– Ты.. так забавна сегодня. – Продолжая улыбаться, пояснил Максим. – Твои движения порывисты и резки, ты бросаешь на меня короткие взгляды и тут же отводишь глаза, будто я – безобразное чудовище. Ты похожа на трясогузку, легкую, неловкую птичку, уж прости меня за это сравнение.

– Вижу, вы внимательно наблюдали за мной. – Сраженная прямотой мужчины, резко выпалила Катя. Она старалась держаться независимо, но боялась, как бы пылающие щеки не выдали ее смятения. В глубине души Катя полагала, что, испытывая симпатию, Максим будет обращаться с ней, словно с принцессой, но, видимо, жестоко ошиблась.

– Не сердись, – спокойно отозвался мужчина. – Я не хотел тебя обидеть.

Катя была уязвлена. Она чувствовала, что первенство в разговоре, которое она всеми силами старалась удержать, плавно переходит в руки Максима. Следовало срочно закончить этот никчемный разговор, пока он еще к чему-нибудь не привел.

– Вы будете расплачиваться?

– Сколько я должен?

– Сумма указана в квитанции.

Максим уткнулся в клочок бумажки и у Кати появилась новая возможность разглядеть его получше. Он по-прежнему улыбался. Девушка не могла не отметить, что улыбка преобразила его черты: сделала их более мягкими и в то же время более мужественными. Да, улыбка, безусловно, очень шла Максиму, но шрам… он портил все впечатление: устрашал, отталкивал… «Если бы не шрам, – подумала Катя, – женщины бы перед Максимом штабелями падали. А так как теперь он этого лишен, он выбрал меня, простую дурнушку… Он, наверное, полагает, будто я, не будучи избалованной мужским вниманием, тут же упаду к его ногам. Как бы не так! Не на тех напали, дорогой друг!»