Ирина Ребони - День Правды

– Но это всё в далеком прошлом, – заметила я. – Неужели и сейчас злые чары не рассеялись?

Старушка продолжила свой рассказ. После революции почти до самой войны в Прасковьином доме помещалась лечебница для тяжелых больных, да видать, не для простых, так как охрана была здесь немалая, и на остров никого не пускали. В войну ни один осколок в дом не попал, так и простоял он до самой Победы, целый и невредимый. После войны жилья не хватало, и в доме поселились заводские рабочие. Тогда много народу в нем жило, всякое случалось, но никто Прасковью не вспоминал, привидения не любят шума. Постепенно дом стал пустеть, и тогда опять пошли разговоры о дурной славе Проклятого острова. Старушка никаких подробностей не знала, но ни за что не хотела бы поселиться в Прасковьином доме.

– Так что, девушка, съезжайте отсюда, пока беды не случилось, – предостерегла она.

Я поблагодарила ее и отправилась драить полы в магазине, время от времени возвращаясь в мыслях к этому странному разговору. Неужели неуспокоенный буйный дух Прасковьи только что ломился ко мне в дверь? В это я никак не могла поверить, но и других объяснений происшедшему не находила. Я и не заметила, как задремала и спала так спокойно, что проснулась только от будильника и сразу стала собираться на встречу.

К часу дня я подъехала к издательству. Оно помещалось в старинном пятиэтажном здании, украшенном барельефами и всевозможными завитушками, которое мне и нравилось и не нравилось одновременно. Алла Викторовна была занята на каком-то совещании, и мне пришлось минут пятнадцать томиться в коридоре. На душе было неспокойно: как то все сложится? Захочет ли миллионерша нанимать сиделку без медицинского образования? Наконец, Алла Викторовна появилась. В руках у нее был небольшой портфельчик, похлопав по которому, она заявила, что там будущий бестселлер, и быстрым шагом направилась к выходу. Возле издательства нас уже ожидало такси. Мы разместились на заднем сидении, и моя спутница кое-что рассказала об Антонине Петровне Воротниковой. Во-первых, она очень богата – владеет издательством и еще кучей всего. Ей семьдесят два года, но выглядит она значительно моложе и вообще в хорошей форме. Впрочем, Алла Викторовна уже несколько месяцев ее не видела, а за это время у Антонины Петровны резко ухудшилось здоровье, раз сиделка понадобилась, так что возможно сейчас это и не так. Ей уже нанимали несколько сиделок через специальное агентство, но ни одна из них ее не устроила, видимо, из-за болезни она стала капризной, следует это учесть. Семь лет назад Антонина Петровна потеряла единственную дочь и мужа, теперь у нее остался только один близкий человек – зять Виктор, которого она считает сыном и доверяет ему управление своими капиталами. Есть еще родственники покойного мужа, но она их не особо жалует. Пару лет назад Виктор женился. С его женой Тамарой у Антонины Петровны непростые отношения, но они живут вместе – зимой в роскошной квартире в районе Таврического сада, а на лето перебираются в загородный дом, а точнее, поместье, которое в честь хозяйки называют Антониновкой. Не следует путать с расположенной на другом берегу реки деревней Антоновкой.

Пока Алла Викторовна вводила меня в курс дел миллионерши Воротниковой, мы уже выехали из города. По обочинам шоссе еще лежал снег, деревья стояли голыми, но яркое солнце не просто говорило, а кричало, что наступила весна и, глядя на проносившиеся мимо не слишком выразительные пейзажи, я вдруг почувствовала прилив сил и уверенность в том, что все сложится хорошо. Правда, до моих рассказов у Аллы Викторовны руки пока не дошли, слишком много работы, а у нее стали уставать глаза, так что дома она не читает, даже телевизор, скорее, слушает, чем смотрит, но она пообещала в самое ближайшее время с ними ознакомиться, что не могло меня не радовать. Извинившись, добросовестный редактор отдела детективной литературы издательства «Орион» надела очки с толстыми линзами и достала из портфеля рукопись, в которую тут же углубилась, время от времени, делая какие-то пометки, а я смотрела в окно и пыталась представить свое ближайшее будущее.

Без десяти три мы въехали на территорию поместья, ограниченного высокой металлической оградой с каменными столбиками, выкрашенными в приятный бледно-салатовый цвет. На подъездной аллее двое мужчин сгребали прошлогодние листья, но, увидев автомобиль, отступили на обочину, а я всё глазела по сторонам. На территории парка было много симпатичных построек, но они не шли ни в какое сравнение с главным зданием, возле которого мы вскоре остановились. Вход в него был оформлен в виде античного портика с белоснежными колоннами. Это было так красиво, что у меня дух захватило. Всегда считала, что в подобных домах могут располагаться только музеи, а поди ж ты – люди живут! Охваченная некоторым волнением вслед за Аллой Викторовной я поднялась по гранитным ступеням и оказалась в просторном холле. Две лесенки по бокам вели на балкон второго этажа, который по всему периметру опоясывал холл. Потолки были очень высокими, что делало холл похожим на парадный зал. Диваны и кресла, обитые светло-бежевой кожей, стеклянные столики и декоративные панно на стенах делали его еще более нарядным. Едва окинув взглядом это великолепие, я заметила на балконе женщину лет пятидесяти. Стройная, подтянутая, в черных брюках и голубом джемпере, с модной стрижкой, она легкой походкой направлялась к одной из лесенок.