Алехандро Семёнов - Фридайвер в жизнь. Миллиард счастливых вдохов

Папа Григорий I Великий примерно в VI веке список этот подсократил до семи грехов. В Средние века тема была крайне популярной. Фома Аквинский в «Сумме теологии» чуть более полно сложил. Данте Алигьери в «Божественной комедии» не совсем смешно раскрыл. В православии – Тихон Задонский в XVIII веке напомнил нам о том, что мы думаем. Иногда делаем. Не, ну не всё, конечно.

Но это детали. Вернёмся в холодный мир, обычно сумрачный, пока дверку не приоткроешь. Который всегда с нами. И речь не о кухне.

Пакет молока горделиво поглядывал сверху вниз на сметану. У него ведь пластика больше? Упакован более прямоугольно? Объёмом значительней? Вот, всё понятно. Прав гораздо больше, очевидно. А на творог даже не смотрел. Тот вообще рассыпчатый. На пакет мрачно взирала бутылка вина. На каждого такого найдётся свой взгляд сверху.

Ангус в пластиковой упаковке чревоугодно и пристально смотрел в самую глубину желудка, наслаждая грядущим жеванием рецепторы на луковицах языка. Сало жирно растекалось по блюдцу калорийно-манящей истомой. Приглашающе блестело и ласкало пшенично-прозрачный взгляд рядом стоящей радости со слезами на боку. Прочая свинина тоже не дремала.

Яйца похотливо ожидали сковородку. С маслёнкой в обнимку и с беконом в упаковке. Последний нетерпеливо желал её покинуть. Прыгнуть в яичницу, насладиться на время шкворчанием. До полного приготовления.

Кабачок завистливо зеленился, подсматривая за баклажаном. У того же, наверно, «Лада седан»! И цвет какой занимательный. Не то что у него. И название какое красивое – паслён темноплодный. И альтернативное имя интересное – бадриджан. Полный.

Кетчуп уныло печалился таблицей Менделеева. Он же раньше был помидором! Лежал на солнце, жизни радовался. Щёки красные надувал. Поливали его, удобряли. А теперь что? Смотреть на вечно улыбающегося Хайнца, и то сзади, через прозрачно-холодное стекло? А Хайнц вообще в космосе, как заплатил за него Баффет хоть и скромные, но американские двадцать восемь миллиардов долларов. Какие дальше перспективы? Выдавят на тарелку, постукивая по дну? Смешают с чем-нибудь, ещё и на вилку опять? Всё, жизнь прошла…

А лимон жадно смотрел на всё вокруг. В какой бы рецепт попасть? Обогатить вкус. Не кисло так. И так жёлтый, на вечнозелёном дереве растёт. Но хочется ведь больше, чем на обычной полке кататься, как у всех. Нужна самая большая. А потом совсем гигантская. А потом, мечтательно так… ну, вы поняли.

Лук гневался на окружающие овощи, до слёз прям. Он же репчатый! Семейство – луковые! Значит, право имеет! Это же кайф – на петрушку да укроп сизо-зелёными листьями положить. Фитонцидами покидаться. Ну да, одна из важнейших овощных культур. Бактерицидным действием обладает. Бесспорно. А ведь всё равно приправа.

К чему вся эта метонимия?

Да так, напомнил немного.

Себе.

Про историю с философией. Что жизнь и в холодильнике может быть норм. Чего париться-то?

Южный берег Белого моря вяло обнимался тёплым мартовским бризом со скоростью метров тридцать в секунду. Природа наслаждалась минусом двадцать, стряхивая с себя остатки зимы и пару-тройку метров льда. Несколько выживших чаек, по юности как-то залетевших сюда, в место, как мы любим, лениво сдувались вдаль, уже давно ничему не удивляясь. Даже замороженной строганине, в которую превращалась любая приличная рыба, по полной отмороженности подплывшая к поверхности, чтобы хоть раз в жизни увидеть свет.

Шёл обычный белуший день.

Нельма и Матрёна резвились в тёплой темноте, благо температура воды была комфортная: минус почти ноль. Зима прошла в скучной неге. В который уже раз сплавали в Северный Ледовитый, опасливо посмотреть совсем издалека на няшных белых медведей и с лёгкой завистью на регулярные брачные игры тюленей. Глянули, что делают соседки в Баренцевом море, обсудили все последние новости. Разбудили щелчком по ушам радиста подводной лодки АС-12, которая проходила крайне необходимую службу на дне. Покувыркались в трудно даже белухами выговариваемом Порсангер-фьорде. Посмеялись ультразвуком над лопарями, которые так и не смогли переехать в куда-нибудь поприличнее. С утра погоняли мойву и треску, нежно всасывая несколько килограммов тающей на языке некомбикормленной рыбы. Попугали стаю селёдки, у которой было всего две понятные дороги, включая по жизни с луком, быстрой, но с утра болезненной улыбкой мелькнувши на многочисленных застольях. Эзюжиальные развлечения. Скучно.