Дмитри Зеро - Мэри Мерлин Милк. Повесть о человеке, ставшем частью того, что он ненавидел

Помню, как это происходило в настоящем сне. Ты можешь прыгнуть со здания и не разбиться, а в голове отложится только удовольствие от свободного полёта. Можешь схватиться на ножах с каким-нибудь выродком и не испугаться ранения в грудь. Можно позволить огромной собаке схватить тебя за руку зубастыми челюстями, мгновенное чувство страха – и ты видишь, как она висит на руке, задрав лапы, не понимая, что делать дальше. Так и висит, можно почесать, можно пойти с ней куда-нибудь. Я тогда сделал с ней селфи. И что-то всегда делало любую боль и страх, совсем чуть-чуть, но не реальными, не поражающими настолько глубоко. То, что я испытал в воде, нельзя было сравнить по силе ни с одним из моих снов, даже если бы это вдруг оказалась кома (хотя опыта пребывания в коме у меня ещё не было). Попытка обойтись без дыхания заставила поверить.

Я вылез на берег и лёг. Солнце ласково светило, на небе не было ни облачка. Обсыхая и пытаясь согреться, я погрузил своё «Я» внутрь тела и принялся его изучать. Всё было по-своему новым. Хвост оказался необыкновенным приобретением. Позвоночник стал длиннее, я мысленно видел его, как он выходит из поясницы и превращается в тонкий отросток, покрытый сырой шерстью. Глаза были необыкновенно большими. Челюсти оказались слегка вытянутыми, нос заменяла деталь, напоминающая галочку с аккуратной чёрточкой выше, словно вырезанную между глазами. Я ощупал свои уши, большие и заострённые, провёл по губам длинным шершавым языком. Без длинных пальцев я чувствовал себя калекой ещё очень долгое время. Как можно было обойтись без такого чудесного инструмента, хотя бы несколько минут простой жизни? А мне предстояло забыть о них надолго. Ощущалось снова и снова нечто особое в строении спины, в распределении баланса и веса мышц. Не получалось нормально стоять на задних лапах больше пяти секунд, хребет яро протестовал.

Но, поистине невообразимо оказалось осознавать себя существом другого пола. Это можно было бы описывать очень долго: голос, восприятие окружающего пространства, анатомия, и, конечно же, репродуктивные органы. Сколько противоречивых мыслей, связанных с ними, посетило меня, впрочем, вполне сносных мыслей для человека, имеющего семью.

Я обсох, умылся, привёл себя и свои космы в более-менее ухоженный вид, после чего пошёл на четырёх лапах (в надежде поскорее привыкнуть) прочь от злополучной поляны. Выход на опушку леса нашёлся быстро.

– А теперь что? – произнёс я себе с тяжёлым вздохом. Возможно, по моему виду любой бы заключил, что я в тяжёлом состоянии: уши и хвост были опущены, лицо казалось задумчивым и от него веяло чем-то угнетающим. – Пойти?

Иногда я не прочь озвучить свои мысли, особенно когда знаю, что никто кроме меня их не услышит. Не прочь и поговорить или пошутить с самим собой как с собеседником, особенно в хорошем настроении.

Нельзя скрывать, что эти новые места не сбивали меня с толку как существо из иного мира, в общих чертах всё можно было узнать и понять, хотя крайне тяжело привыкнуть. Я знал, куда попал. Я вышел за пределы леса к ближайшему холмику. Глазам мгновенно открылась необыкновенная цветастая панорама, словно нарисованная рукой аниматора. Здесь был горный хребет, протянувшийся вдоль горизонта, украшенный шапками облаков и слоями тумана. За моей спиной раскинулся до крутого морского берега лес, переливающийся всеми оттенками зелёного. Над деревьями летали стаями очаровательные маленькие птички. Я увидел две тропинки, ведущие извилистыми змейками по зелёной местности до двух добротных мостов через реку, отделяющую лес от широкого цветущего поля и гор. Были и другие дороги. Одна из таких шла вправо вдоль воды и деревьев, а другая влево, к городу. Приглядевшись, я заметил у поворота горного хребта большое поместье, стоящее прямо перед каменным подножием, вдалеке от города, занимающего весь левый дальний обзор. Это было очень красивое поместье со скатными крышами белого цвета, стенами и башнями жёлто-золотистого оттенка, а также разнообразными зелёными деталями. Я сразу вспомнил, чьё оно, и машинально хмыкнул.

Полюбовавшись красивыми мультипликационными видами ещё немного, я отправился на юг, мимо моста. Некое чувство дезориентации во времени не давало расслабиться до конца и каждый миг напоминало, кто я на самом деле, и почему должен шевелиться. На пути в город и у его границ никого не было, только ветер посвистывал, гнал мимо листву и мелкие белые цветочки. Меня не волновало, что я буду чувствовать, окунувшись в жизнь этого мультипликационного места, как на меня посмотрят его жители. В голове горела красным светом определённая цепь действий и вариантов, которые должны были дать возможность понять, что нужно, что ещё можно успеть, и что делать, если вдруг отпадут все возможные выходы.