Кадрия Хабибуллина - Сашкино наследство

Владик вечно болел, поэтому, с ним мне пришлось сидеть в декрете до 2,5 лет. За это время, я, наверное, изучила вдоль и поперек все вирусы, и бактерии, все болезни, с которыми сталкивается неокрепший маленький организм. Я, как отважный воин, боролась за такой важный, самый главный, и в тоже время невидимый иммунитет. Пыталась поднять его всевозможными способами. Но, Владик все равно продолжал часто болеть. А вот у моей подруги, которая практически ничего своему ребенку не давала, ничем его не поила, и вообще, мало интересовалась понятием иммунитета, ребенок практически не болел. Потом, организм и иммунитет, как-то смогли приспособиться к окружающим микробам и вирусам, и я смогла снова выйти на работу. Я снова переводила техническую документацию, и, хотя, Саша зарабатывал очень неплохо, мне как-то было неудобно говорить ему о том, что я бы хотела подыскать себе работу по душе. Несколько раз я пыталась завести этот разговор, но после вопроса: куда бы я пошла работать? Я мирно затыкалась и шла дальше переводить литературу.

Чуть позже Саша стал очень хорошо зарабатывать, и мы смогли приобрести в ипотеку квартиру: это была маленькая двухкомнатная, но все-таки наша квартира. Я была несказанно рада! Но, Саша сразу же забрал одну комнату под свой кабинет. Сначала я была в шоке и думала, что мой супер —муж, просто шутит. Но, когда он привез туда огромный шкаф с книгами, небольшой диван и стол со стулом, да еще и пришпандорил туда тестеву люстру, я поняла: он не шутит. Весь кабинет стал похож на какой-то огромный электронный организм: с каждым днем в нем появлялось все больше и больше компьютеров, ноутбуков, всяких электронных систем. И они все гудели, жужжали и пикали.

Однажды я все-таки поинтересовалась, что же это за фирма, в которой работает мой муж. Потому что обычно он увиливал от ответа, говоря пространными словами – айти-компания, которая занимается кибер – безопасностью банков. Но, когда техники в доме стало просто очень много, я снова решила уточнить – что же это за компания такая и почему Сашке не могут выделить отдельный кабинет на работе. Сашка лишь улыбнулся и сказал: «Все у нас Лер, скоро будет просто прекрасно. И новая квартира, и машина – все будет. Вот родители обрадуются».

Почему обрадуются именно родители, а не я, например, или наши дети, я так и не успела узнать… потому что Сашка….. в один прекрасный день просто решил покинуть эту землю.

Я помню этот день по минутам. Даже сейчас спустя годы, я помню все… каждую деталь, каждый вздох, слова и картину… эту страшную картину.

Тогда в его 33 день рождения, я пошла в магазин, чтобы устроить небольшой праздник, для самых близких друзей. Ванька и Владик были в детском саду. А Саша утром ушел на работу. Сейчас, анализируя, я понимаю, что в тот день, Сашка был такой же, как и всегда: утром немного шутил, красиво оделся, на работе хотел устроить небольшую пирушку. Можно сказать, у него даже было приподнятое настроение. Я проводила его, поцеловала. Мы смогли даже понежиться в постели, смогли полежать в обнимку, чего давно уже не делали: дети всегда были дома, а в ванной полежать негде. Саша пошел на работу позже обычного: сказал коллегам, что заедет в магазин за продуктами.

Когда Саша ушел на работу я решила сходить в магазин: долго искала Сашину любимую моцареллу, покупала зелень, его любимый виски – прошло около 2 часов. Около 13.30 я была дома. Я зашла с пакетами, и увидела его туфли: они аккуратно стояли около двери.

– Саш, ты что уже дома? Тебя что, отпустили? – Я поставила сумки и прошла в квартиру. Никто не отзывался. Когда я уходила, дверь в его кабинет я оставила открытой: всегда оставляю ее открытой, чтобы к вечеру, комната была проветренной к приходу хозяина. Сейчас дверь была закрыта.

– НУ вот, значит опять копаешься в своем ноуте, именинник? —Я открыла дверь и увидела картину, которая, наверное, на всю жизнь останется перед моими глазами: он висел на веревке, которая опутывала его шею. Он еще не был синим, точнее не совсем синим, как мне показалось, а люстра немного пошатывалась. Я схватила его за ноги и пыталась приподнять ноги, точнее поставить их на табуретку, которая валялась на полу, я пыталась поставить Сашины ноги обратно на табуретку, но они не хотели ставиться. И у меня ничего не получалось: я кричала. Кричала так, что в дверь стали звонить. Я понимала, что одна не смогу снять его тело. Я побежала за телефоном и тут же открыла дверь. Наш сосед дядя Коля, услышав мой крик и слова, которые я говорила по телефону, тут же бросился в кабинет. Мы вместе с ним сняли Сашино тело. Когда мы его сняли, я помню, что пыталась делать ему искусственное дыхание, хотя никогда в жизни его не делала, да и не умела. Потом приехала скорая, полиция. Я не помню, как позвонила родителям Саши, как у нас в квартире появились какие- то люди в черных костюмах, прямо как из фильма, как они опечатали комнату, нашу комнату, где Саша устроил себе кабинет. Видимо находясь в шоке, я пыталась отодрать эту бумажку на двери: «Не трогайте, это наша квартира. Не смейте. Там осталась чашка Саши. Она вся в кофе. Кофе же высохнет, и я его не смогу уже нормально отмыть. Его любимая чашка. Она же останется черной. Как он потом ….» – на этом слове я остановилась и меня просто прошиб озноб. Я начала снова кричать. А потом – темнота.