Валентин Иванов - Их адрес – Советский Союз

Позже, уже в Грузии Вене объясняли, что на рынках в России торгуют вовсе не грузины, а армяне, азербайджанцы или узбеки. Веня кивал головой и смеялся вместе со всеми, но в душе был не совсем с этим согласен. Впрочем, на его отношение к грузинам все эти стереотипы и анекдоты никак не влияли. Для него люди делились не на русских, грузин и чукчей, а на хороших, честных и плохих, жуликов.

Грузины пробыли в Академгородке два дня, в течение которых Веня считал на машинах БЭСМ-6 приведённые ими задачи и обучал гостей заданию данных, чтобы они в дальнейшем сами могли решать свои задачи. Проблема состояла в том, что приехавшие были физиками, и большого опыта работы на компьютерах не имели. Кроме того, машин БЭСМ-6 в Тбилиси было мало. Ближайшая к институту располагалась в университете. Веня записал им программу на магнитную ленту, и они договорились, что осенью он приедет к ним, чтобы организовать расчёты на месте. Такого рода клиентов, для которых работа проводилась бесплатно, в порядке оказания шефской помощи, у Вени было несколько десятков в самых разных городах Советского Союза. На его зарплате все эти работы никак не сказывались, но поехать в Грузию за государственный счёт, развеяться от работы и монотонности жизни было неплохой идеей.

В августе позвонил Тенгиз:

– Привет, дорогой! Как семья, как дети? У нас летняя жара спала, через неделю начинается Тбилисоба – праздник сбора урожая. Это лучшее время для приезда. Мы тебя ждём.

Веня мигом оформил командировку и взял билет на самолёт до Тбилиси. В аэропорту была обычная для летнего времени сумасшедшая толкотня. Хотя у всех пассажиров были билеты, на которых обозначено место, люди привычно напирали у трапа, стремясь проникнуть в самолёт как можно скорее. Наверное, у многих был непрятный опыт, когда на одно место продавались два билета, что создавало для пришедшего вторым определённые проблемы, вплоть до вылета другим, более поздним рейсом и, как следствие, опоздания в санаторий, на поезд и другие совсем не смешные приключения.

Чтобы ускорить размещение пассажиров, бортпроводница на входе в самолёт сказала:

– Граждане пассажиры, не толкайтесь, занимайте ближайшие свободные места.

Это предложение выглядело несколько странным, поскольку создавало неразбериху. Впрочем, в те времена не было разделения салона на классы – все места были одинаковыми по комфорту и стоимости. Возможно, у проводницы была информация, что билетов на рейс продано меньше, чем мест в салоне. Веня был молодым, худым и проворным, поэтому проник с салон одним из первых, быстро нашёл своё место, сел и теперь наблюдал, как с шумом и криками наполняется салон. Прямо перед ним на кресло плюхнулся, отдуваясь и отирая алатком багровую от жары шею, тучный седой старик грузин. Когда салон заполнился наполовину, к этому креслу приблизился другой грузин, тоже седой, но худой, с крючковатым носом.

– Послушай, уважаемый, это моё место. Вы не могли бы пересесть на своё.

– Дорогой, что ты кричишь? – ответил ему первый. – Тебе что, мест мало? Вон их сколько свободных, – махнул он рукой.

Оба говорили по-русски, хотя и с заметным акцентом. Это потому, что они были ещё в России, и правила вежливости для них требовали, чтобы окружающие их понимали. Но второй упрямился:

– Нет, уважаемый. Я не хочу сидеть на другом месте. Вот у меня билет, – он сунул свой билет первому под нос.

Это было вызовом, и первый брезгливо отвёл руку второго грузина от своего лица. Тогда тот возмущённо закричал на весь салон:

– Товарищ проводник, прошу Вас немедленно навести порядок и вывести этого склочного старика, который сидит на моём месте.

Подбежавшая проводница какое-то время соображала, как лучше выйти из этой ситуации: уговорить первого пересесть на положенное ему место, которое также могло быть занято, поскольку она сама предложила занимать ближайшие места, или предложить второму какое-либо свободное место, что также было сделать непросто, потому что он уже слишком явно и агрессивно выразил свою решимость добиваться справедливости любой ценой. В это время первый, который уже закрыл глаза, делая вид, что происходящее его нисколько не интересует, пробормотал, впрочем, достаточно громко:

– Я нэ понымаю, чито говорит этот бизумец на азэрбайджанском.

Веня к этому моменту уже понимал, что более смертельного для грузина оскорбления придумать просто невозможно. У второго грузина выкатились от бешенства глаза, и он потерял дар речи. Если бы у него на поясе был кинжал, то долг чести потребовал бы немедленно зарезать мерзавца. Уговаривать худого грузина бросилась вся бригада бортпроводников. Кто-то из них даже принёс бутылку Цинандали и бокал, другая проводница совала ему в руку таблетку корвалола. С большим трудом им удалось оттеснить худого и погасить межнациональный конфликт.